Клюква с косточкой

Он пригласил нас в кабинет. Мы скромно пристроились на белом кожаном диване. Доктор устало опустился в кресло, в котором еле-еле умещался. Сначала тетя Галя спросила, как поживает его мама, носит ли кардиган, который у нее заказывала. Стало ясно, что этот доктор — сын одной из ее заказчиц. Я напряглась еще больше: и от его тона, и от явного нежелания общаться на отстраненные от работы темы. Дальше он открыл журнал, взял ручку, и, глядя на меня поверх круглых очков, сказал:

— Слушаю!

Я рассказала ему всё: начиная с того, что не помнила, как бросалась на детей и воспитателей, и заканчивая избиением мамы. Он внимательно слушал, иногда делая записи в журнале. Когда я закончила, он задумался и выдал:

— Кумулятивный аффект на лицо. Когда аффективная реакция наступает не сразу, по принципу «последней капли», — увидев мои округлившиеся глаза, разъяснил доктор. — То есть вы долгие годы носили в себе обиду на мать. Она била вас, говорила много обидных слов, вы их принимали, вам было больно, но тем не менее вы никак не отвечали — всё копили в себе. А в один прекрасный день бомба замедленного действия рванула, и вы набросились на мать с кулаками. Но так как вы говорите, что потеря контроля над собой и провалы в памяти случаются после употребление алкоголя, то я бы добавил, что у вас присутствует аффект под действием ПАВ — психоактивных веществ — наркотики, алкоголь.

— Я не употребляю наркотики, — возмутилась я.

— Это неважно. Оба вещества одинаково сильно влияют на ваш организм и приводят к утрате самоконтроля.

— Это как-то лечится? — поинтересовалась тетя Галя.

— Как правило, лекарственной терапией можно значительно сгладить симптоматику. Но для начала нам нужно подтвердить мои предположения. Взять необходимые анализы, провести МРТ, чтобы исключить органику. А также здесь, в больнице, с ней проведет беседу невролог.

— То есть я должна лечь в больницу? — напряглась я.

Доктор многозначительно помолчал. Потом хмыкнул и проговорил:

— Ну, если у вас в планах убить кого-нибудь в ближайшем будущем, то нет. А если серьезно, то вы же не просто так сюда пришли, верно? Вы же хотите находиться среди людей, не опасаясь стрессовых ситуаций, которые приведут к плачевным событиям? — Я кивнула. — На вас никто не писал заявление об избиении, поэтому держать в клинике насильно я не имею права. Но нужно учесть, что вы избили мать, и ОНА не обратилась в полицию. Но будь на ее месте чужой вам человек, то, скорее всего, лечение было бы принудительным. Конечно, у вас есть выбор, но помните, что вы — угроза для окружающих.

Тетя Галя вжалась в диван. Наверное, молилась, чтобы я согласилась лечь в клинику. Наверное, именно с этой целью она меня и привела сюда…

Слова доктора были страшными — я угроза для окружающих. Моя жизнь — сплошные стресс и депрессии. К чему они приведут в итоге? Могла ли я еще месяц назад подумать, что придется лечиться в психиатрической больнице… Но здравый смысл подсказывал, что именно так я сейчас должна поступить.

— Я согласна… — всхлипнула я. Тетя Галя не говоря ни слова прижала меня к себе. Наверное, облегченно вздохнула.

— Вы сказали, что учитесь в институте? — Я кивнула. — Тогда мне нужно подготовить необходимые документы для комиссии. Подождите в коридоре.

В этот момент я поняла ужасную вещь — я нужна только здесь. В остальном мире для меня закрылись двери. Я угроза для окружающих. Я. Угроза. Для. Окружающих…

Минут через десять вышел доктор и подал несколько бумаг.

— С этими документами иди к руководству учебного заведения, они дадут направление на прохождение медкомиссии. Комиссию пройдешь в студенческой поликлинике. Когда она признает необходимость перерыва в учебе, вуз предоставит тебе академ.

К бумагам прилагалась памятка, что можно брать с собой при поступлении в больницу: зубная паста, щетка, шампунь, мыло, туалетная бумага, нижнее белье. А дальше было написано, что все личные вещи, включая наручные часы и даже крестик, нужно будет передать родственникам. Меня переоденут в «симпатичный» серый костюмчик. Хорошо хотя бы тапочки разрешалось свои.

Тетя Галя молчала всю дорогу. Мы обе понимали, что так будет лучше для всех, но мне показалось, что она чувствовала себя виноватой.

А дома Вика ей устроила нешуточный разбор полетов.

— С ума сошли? Да у вас у обеих крыша поехала! Какой дурдом? Лерку в дурдом? Мам, ты хоть слышишь себя? Посмотри на нее, она ж нормальная! Какая еще опасность? — Тетя Галя цитировала слова доктора. — Хорошо, допустим, она опасна для окружающих, но разве нет другого лечения? Неужели дорога в дурку — единственный выход? Вы хоть понимаете головой, какое пятно будет на ее репутации? После того, как психи выходят из дурки, их не меньше стараются обходить стороной, чем до лечения! На них всю жизнь стоит клеймо — социально опасен! Потом от нее будут шарахаться в универе, она не устроится на нормальную работу!