Читаем Ключи судьбы полностью

Величану продрало холодом, она вцепилась в край лавки. В густой полутьме той избушки она не могла хорошо разглядеть сидящего в углу, но к тому времени она была замужем уже три четверти года и научилась узнавать своего мужа даже в темноте! Это был или он сам, или некто, принявший его обличье.

А потом некто принял обличье его же, но молодого. И если неведомый бес не раздвоился, то уж бесов, прикинувшихся Етоном, точно было два! Мысли путались, Величана не бралась решать, кто это были, но теперь не сомневалась: она видела молодого Етона и старого Етона одновременно.

Может, это были два домовых-соперника, как сказала ей Виданка. Очень может быть. Но не все так просто…

А зимой молодой Етон не знал того, что знал старый. А старый не знал того, что видел у святилища молодой. И взгляд… у молодого были совсем не те глаза.

От предчувствия какого-то ужасного озарения Величану затрясло. Такого ужасного, что она запретила себе думать дальше. Видя ее потрясенное лицо, Лют подошел, присел рядом и обнял здоровой рукой. Величана закрыла глаза и уткнулась лбом в его плечо. У нее стучали зубы, она не хотела знать ни старого мужа, ни молодого, она хотела превратиться в перышко и юркнуть к Люту за пазуху. Вот сюда, под шерсть синего кафтана с бронзовыми пуговками. И жить там, в тепле и безопасности, чтобы больше никто никогда ее не видел и не касался. Чтобы только слушать стук его сердца… Она жадно вдыхала его запах, и от этого в душе поселялись блаженство и покой. Только здесь она и могла найти прибежище. К ней тянули руки два чудовища: один – мертвец из могилы, а другой – живой, но не хуже ли мертвеца?

Лют бросил взгляд на Олега Предславича, стыдясь того, что не может удержаться и обнимает чужую жену… вдову… шиш поймет, но уж точно княгиню, до которой ему, сыну челядинки, как до луны. Умный брат его живо смекнул бы, что Олег Предславич в этом деле – их добровольный горячий союзник, но Лют пока понимал только то, что ведет себя неподобающе. И Величана тоже. Но так же точно он знал другое: если Величана не желает возвращаться к омоложенному Етону, то Етон возьмет ее только через его, Люта, труп.

Величана отстранилась, посмотрела в его мрачное лицо, потом кивнула на перевязанное плечо:

– Что у тебя там?

Ей хотелось об этом спросить с того мгновения, когда она увидела его в святилище.

– Да, безделица, – поморщился Лют.

Седмицу спустя огромный ушиб, поначалу синюшно-багровый, окрасился в желто-зеленый, и хотя вид был жуткий, эта перемена цвета означала, что обошлось без воспаления и заживление идет неплохо. Но показывать это Величане ему совсем не хотелось.

– Кость не сломана. Еще дней пять-шесть, и я в строю.

Он хотел успокоить Величану – вздумай старый-молодой муж тянуть ее к себе силой, у нее найдутся защитники.

Смущало его другое: а если зла ей придется ждать не от бывшего князя плеснецкого, а от нынешнего – Святослава? Тогда что он, Лют Свенельдич, будет делать?

* * *

Олег Предславич ни даров, ни посланцев от нового Етона не принял. Вести такие переговоры он мог бы лишь по указанию Святослава, но никак не помимо него. А Святослав пока не звал к себе своего предшественника на плеснецком столе.

Так прошло два дня, а третье утро принесло неожиданную новость: из Луческа приехал Унемысл. Получив от Чудислава известие о здешних событиях, он немедленно собрался в путь с малой дружиной и одним из младших сыновей – Будаем. Понимая, что может из этой поездки не вернуться живым, своего наследника, Чтислава – того самого, которому Мистина шестнадцать лет назад на имянаречении Величаны показывал свой золоченый меч, – он оставил дома. Расчет обрести в старом, но могущественном зяте поддержку против Киева не оправдался, и теперь оставалось лишь ехать навстречу грозе, не дожидаясь, пока она сама придет за тобой. Даже окажись гнев Святослава неукротим – Унемысл предпочитал погибнуть на чуждой земле и тем предотвратить разорение своей, если Святослав из Плеснеска двинет полки в Луческ.

Остановившись в лугах, Унемысл послал к Чудиславу, а тот встретил его и проводил в святилище. Вместе со жрецом приехал Рысь – повидаться с тестем. Нынешний Етон выглядел подходящим зятем для старого луческого князя – а не прежний, который был лет на двадцать старше отца своей молодой жены.

– Проси Святослава, чтобы вернул мне мою княгиню! – уговаривал Рысь гостя. – Нам теперь с ней новый долгий век вместе коротать. Только бы мне ее назад получить – не пройдет и года, как мы, отец, внуков тебе принесем!

Унемысл только разводил руками. Он еще не опомнился от потрясения: гонец успел ему сообщить лишь о смерти Етона под мечом Святослава, а тот уже успел ожить и помолодеть! Но невольно хотелось ответить: я уж раз отдал тебе мою дочь, что же ты ее не удержал?

А как тот мог ее удержать при себе – в могилу взять? Таков и был у них уговор, но теперь, когда сам Етон оказался жив, Унемысл, конечно, был рад, что зятю не позволили этот уговор исполнить.

Перейти на страницу:

Все книги серии Княгиня Ольга

Княгиня Ольга. Пламенеющий миф
Княгиня Ольга. Пламенеющий миф

Образ княгиня Ольги окружен бесчисленными загадками. Правда ли, что она была простой девушкой и случайно встретила князя? Правда ли, что она вышла замуж десятилетней девочкой, но единственного ребенка родила только сорок лет спустя, а еще через пятнадцать лет пленила своей красотой византийского императора? Правда ли ее муж был глубоким старцем – или прозвище Старый Игорь получил по другой причине? А главное, как, каким образом столь коварная женщина, совершавшая массовые убийства с особой жестокостью, сделалась святой? Елизавета Дворецкая, около тридцати лет посвятившая изучению раннего средневековья на Руси, проделала уникальную работу, отыскивая литературные и фольклорные параллели сюжетов, составляющих «Ольгин миф», а также сравнивая их с контекстом эпохи, привлекая новейшие исторические и археологические материалы, неизвестные широкой публике.

Елизавета Алексеевна Дворецкая

Исторические приключения / Учебная и научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза