Ключи от Стамбула

Почтовый тракт из Стамбула пролегал через Андрианополь, Журжу, Рущук, Бухарест, Яссы и Скуляны. На этом пути были ещё две конторы — Бухарестская в Валахии и Ясская в Молдавии. Журжа — граница Турции с Валахией, Молдавии с Бессарабией, в которой находились Скуляны. В Журже действовали карантины: константинопольская почта передавалась в ведение местных почтовых контор. Здесь турецкая контрразведка перлюстрировала иностранную корреспонденцию, снимала копии для дешифровки (русский шифр ей разгадать не удалось) и снова запечатывала письма.

Вновь прибывшие курьеры выдерживались в карантине от семи дней до трёх недель. По пересечении бессарабской границы константинопольская почта соединялась с одесской экстрапочтой и продолжала вместе с ней путь до Петербурга. Почту до границы вёз курьер российской миссии под охраной «янычара» или «татарина», обыкновенных жандармов, назначаемых турецкими властями.

Существовал и морской путь почтовой связи. Между Одессой и Стамбулом еженедельно курсировали пароходы и фрегаты с парусной оснасткой вплоть до глубокой зимы, когда Босфор нередко замерзал.

Почта морем и далее сушей шла обычно десять дней.

Развернув сеть агентов, Николай Павлович прекрасно знал состояние дел в турецком правительстве и был посвящён в тонкости внешней политики Порты. Его агенты мои добыть любой секретный материал, но проблема состояла в другом: как передать добытый «материал» в Россию, если турецкая контрразведка перекрывала все ходы и выходы, ведя тотальный контроль за перепиской русского посла. Специальные дипломатические пакеты, засургученные так, что ногти обломаешь, пока вскроешь, легко вскрывались турками. Как быть? Проворочавшись без сна целую ночь, Николай Павлович придумал простой, но гениальный ход: свою корреспонденцию он вкладывал в обычные дешёвые конверты, которые хранил с провонявшей селёдкой. Адрес подписывал не сам (его почерк хорошо известен туркам); за него это делал Дмитрий, нарочно расставлявший буквы вкривь и вкось. Письмо направлялось по частному адресу мидовского дворника или горчаковского кучера. Судя по ответам канцлера, письма доходили не только в целости, но и в завидной сохранности. Уловка удалась. Работа закипела.

— Нам осталось отыскать армянский Протокол, разгадать шифры британской разведки и можно считать, что дело сделано, — довольно потирая руки, сказал как-то Игнатьеву Михаил Александрович Хитрово, доподлинно зная, что агенты Николая Павловича день и ночь трудились в Персии и в Греции, в Италии и в Австрии, в Белграде и Каире, в Сирии, в Далмации, в Грузии; а еще в Боснии, в Хорватии, в Словении, и в небольшом княжестве Чёрная Гора. Про Болгарию можно не упоминать. Там каждый третий на него работал. Но больше всего их было в Стамбуле, и обходились они русской казне недёшево, уже хотя бы потому, что платных доносчиков у Абдул-Азиса насчитывалось не менее тридцати тысяч и каждому джуркалджы хотелось «сшибить копеечку» на добровольном шпионстве: падишах ежегодно тратил на своих соглядатаев три миллиона фунтов стерлингов, не считая особых расходов.

Оставалось только догадываться, почему годовой бюджет Турции исчислялся во франках, а расходы на контрразведку — в английской валюте?

Да и других вопросов было предостаточно.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ КОГО УБЬЮТ ПЕРВЫМ?

Глава I

Десятый день не унималась буря. Она срывала с домов крыши, ломала лёгкие постройки, и, словно отару овец на убой, гнала в Мраморное море тёмные волны Босфора.

Пароходы, в отличие от их бывалых капитанов, нервно смоливших крепчайший турецкий табак, едва дымили трубами, не решаясь тягаться со шквалистым северным ветром.

Напуганная штормовой дуроломной погодой, почтовая «Таврида» целую неделю проторчала в одесском порту. Сунулась было в открытое море, и тотчас поджала хвост, будто побитая дворняга. Забилась в свою конуру. Старенькая «Тамань» четыре дня простояла у выхода из Буюк-дерского пролива и, не решившись отправиться в рейс, возвратилась в Константинополь, имея на своём борту две посольских экспедиции.

По телеграфу сообщили, что стихия разгулялась не на шутку: только в одесской гавани потоплено пятьдесят судов! А что говорить о тех, кто на свой страх и риск отправился в плавание? Сколько людских жизней оборвалось в эти дни? Страшно подумать!