Ключи к чужим жизням

– Рост в мужчине не самое главное, – щедро польстила мне Светлана. – А вот глаза у тебя умные, наблюдательные и с грустинкой. И интонации в голосе у тебя гипнотические. Так и хочется тебе довериться.

– Я бывший артист. Из погорелого театра. Театр сгорел, а я грущу, – я плел ей, что попало.

– Нет, ты не артист. В тебе просматривается настоящий мужской корень и надежная сердцевина, – томно заявила Светлана, а я не мог понять, уж не провоцирует ли она меня. Может, расстроилась блондиночка, занервничала, а теперь вожделеет утешиться с подвернувшимся под руку симпатичным мастеровым. Она мне, конечно, нравилась, но я гордился своей способностью вовремя притормаживать. И первым делом – само дело, а девушки, как известно, потом.

– Ладно, поздно уже. Выпей еще рюмашку без меня и ложись спать. Утро вечера мудренее, – сказал я, вставая с дивана.

– Подожди! – резко остановила она меня. – Скажи мне, кто ты?

Её вопрос прозвучал деловито и требовательно. Блондинка тоже умела тормозить на опасных поворотах.

– Следователь я, только бывший. Довольна?

– Вот это похоже на правду! – воскликнула Светлана. – Ну будем дружить, следователь? У меня пока не водилось таких знакомых.

– Давай попробуем. Телефон ты мой знаешь, – согласился я.

Итак, блондинка сочла меня нелишним человеком в своей жизни и постаралась приблизить. Авось пригожусь.

Уже на улице я подумал, что все же неплохо справился со щекотливой ситуацией. А еще я подумал, что она отнюдь не пуританка. Отнюдь.

Глава 10 Долгие зимние вечера

Зима вступила в свои права, и с ней волей-неволей приходилось мириться. В декабре всегда вечереет рано, день удручающе короток. Нужно как-то привыкать к постоянным холодам, к преждевременным сумеркам и гнать прочь от себя хандру. До веселой настоящей новогодней суеты далеко, улицы обычно пустеют, как только минует час пик. Каждый на свой лад коротает эти вечера…

Я много мотался по городу, пытаясь уследить за блондинкой. Надо сказать, она была очень жадной до жизни! Ей не хватало мужа и дочери. Семейные узы были ей необходимы, но недостаточны.

Моя уловка удалась, я сблизился со Светланой, но отныне мне приходилось быть предельно осмотрительным, чтоб не вызвать у неё подозрения.

У меня вошло в привычку засиживаться за полночь, перебирая накопленные сведения по крупицам, отделяя зерна от плевел, словно я собирался варить из них кашу. Нет, сам я ничего варить не собирался. Я продавал информацию Князю, а вот что он с ней намеревался делать в последствии, для меня так и оставалось загадкой.

* * *

Анна по-прежнему бывала у Ивлева, но гораздо реже обычного. На все его расспросы она отвечала весьма уклончиво, либо вообще отмалчивалась. Он сам не любил выяснять отношения, но примечал, что его милая любовница отдаляется от него с каждым днем, и это тревожило художника. Эдуард чувствовал, что может потерять её, потому старался вновь завладеть вниманием Анны, вовлечь в свою среду людей искусства. Он знал её вкусы и пристрастия, её натуру, и прилагал немало хитрости и усердия, чтоб опять по капле завоевать ускользающую душу неординарной молодой женщины.

Теперь, во время работы над картинами для голландского ресторана, Эдуард был не так строг с Анной. Он намеренно часто дотрагивался до неё, словно что-то поправляя в её прическе или в позе. В ущерб себе Ивлев не утомлял Анну длительными сеансами, а старался сделать часы её пребывания в его мастерской праздничными.

Эдуард объяснял себе холодность и отстраненность Анны её ревностью и обычным женским тяготением к замужеству. О, он понимал, что ей хочется обрести свое гнездо, но не мог ей дать это. Он не представлял свою роскошную любовницу в быту. Анна нравилась Ивлеву остротой ума, величавой статью, обликом, страстностью, широтой интересов, во многом совпадающих с его собственными. Ивлев жаждал с ней любви, продолжающейся в его творчестве. Он вообще выживал своим творчеством и работой в это нелегкое время. А быт у него был отлажен, этим давно заведовала Зина, а, как многие мужчины, Эдуард не терпел перемен в своем ближнем круге.

– Послушай, Аннет, я уже завершаю одну из заказанных работ! – оживленно сообщил Эдуард, потирая руки. – Останется еще две, но там дело пойдет быстрее. Наброски уже сделаны. Вообще, в любом творчестве важно не только само искусство, но и та скорость, с которой художник может работать. Ну, это если творец желает зарабатывать! А мы скоро получим неплохие деньги. Покутим, а?

– Не знаю, посмотрим, – Анна опять была задумчива. – Скажи, а я могу пригласить подругу посмотреть картину, да и наброски тоже.

– Конечно, нет проблем! Можешь всех своих подруг позвать. Сколько их там у тебя? Устроим слет нимф. Или шабаш ведьм?

Эдуард был готов на все и острословил на свой манер.

– У меня всего-то две самые близкие – Светлана и Марьяна. Марьяшка пока в больнице с сыном, но скоро выйдет.

– Вот и славно! Приводи свою Светлану хоть завтра! – великодушно позволил Эдуард. Он уже обнимал Анну за плечи и заглядывал ей в глаза. – До чего же прелестная вышла картина!