Ключи к чужим жизням

Она осталась в кружевном лифчике и трусиках-стрингах. Глядя своему любовнику прямо в глаза, Светлана чуть приподняла плечи и протянула правую руку себе за спину. Её пальцы быстро нашли застежку бюстгальтера. Грудь освободилась из тесного бельевого плена. Потом она положила руку на бедро и медленно потянула вниз маленький голубой треугольник. Ринат помог ей довершить начатое действие, но затем опять отстранился.

– Что же ты еще ждешь? – удивленно спросила Светлана.

– Позови меня, – попросил Ринат.

Светлана чуть прикрыла глаза и провела рукой под грудью, приподнимая её. Затем она скользнула рукой ниже, по животу, словно лаская себя в забытьи.

– Ринат, иди же ко мне… – простонала она.

На этот раз все произошло стремительно и исступленно. Через полчаса они уже отдыхали и размеренно разговаривали.

– Света, должен сказать тебе одну важную вещь, – обратился Ринат.

– Слушаю, – сказала Светлана, потягиваясь и очаровательно зевая. – Извини, устала. Я бы даже вздремнула часок.

Ринат улыбнулся. Даже зевая, она, казалось, занималась с ним сексуальной игрой.

– Вначале выслушай меня, а потом можешь спать, хоть до утра. Я буду только рад этому. Мне предложили работу в нашем посольстве в Чехии. Появилась возможность надолго уехать в Прагу. Дело за тобой. Разводись и выходи за меня. Уедем вместе. Прага – это город-сказка. Мы будем жить в Европе, вдали от этой перестроечной неразберихи и вечной грязи. Не отвечай сразу, обещай мне подумать.

– У меня есть время на раздумья? – заинтересованно спросила Светлана.

– Да, есть, но не так много. Мне нужно быть там в марте. Главное, чтоб ты определилась, а уж я все устрою.

* * *

На этот раз блондинка пробыла у своего любовника меньше обычного. Над подъездом теперь ярко светил фонарь, и я смог разглядеть выражение её лица. На нем читалось счастье и радость жизни. Черт возьми, я тогда искренне позавидовал тому парню, который только что был с ней близок.

Светлана направилась к автобусной остановке. Я не знал, куда она устремилась, но надеялся, что вечером, в условленное время смогу, наконец, вручить ей её агрегат для приготовления кремов и прочей кондитерской канители.

Я успел перекусить, немного отдохнуть и подъехать к дому Светланы в половине девятого вечера. Уже зная её необязательность, я немного нервничал. Когда Светлана своей упругой походкой вошла во двор, я испытал невероятное облегчение.

Я заглушил двигатель и направился к ней. Но все же я был не первый, кто заговорил тогда с ней. Как из-под земли возникла пожилая женщина, которая опередила меня. Я же ругнул себя за непростительную опрометчивость, но предпринять уже ничего не мог. Я лишь вопросительно посмотрел на Светлану. Как мне показалось, она взглядом просила меня обождать. Я остановился на приличествующем расстоянии, но так, чтоб слышать их разговор.

– Добрый вечер, Светлана! Я должна с вами переговорить, – обратилась женщина. В её голосе сквозило тревожное волнение.

– Разве вы не все сказали мне вот тут же совсем недавно? И на этот раз вы без группы поддержки? – язвительно спросила Светлана.

– Тогда все вышло очень глупо и… – женщина судорожно подбирала слова.

– И скандально, – жестко подсказала ей Светлана. – Ну, что, угрожать будете? Или сразу убивать?

– Давайте попробуем спокойно поговорить. Поймите, ведь я мать.

– Так не лучше ли вам разговаривать со своим сыном? – сухо посоветовала Светлана.

– С ним бесполезно разговаривать, – обреченно заявила женщина.

– Вот как? – насмешливо спросила Светлана. – Это почему же?

– Он ослеплен вами. Он безумствует. Он губит себя.

– Мне кажется, что он вполне здоров, успешен и обеспечен.

– Подождите, дайте мне сказать! – взмолилась женщина. – Я поздно родила его. Теперь я уже стара, и я хочу для него простого человеческого счастья. Дом, семья, дети. Неужели не ясно? Ведь у вас все это есть… А мой сынок лишь забава для вас, а ведь ему тридцать пять лет. По сути, он одинок. Одинокие люди с годами приобретают причуды, озлобляются или глупеют. Оставьте его. Сам он не откажется от вас. Ему предложили хорошую работу. Пусть едет. Время его излечит. Дайте ему эту возможность. Это жестоко с вашей стороны – держать его подле себя.

– Время – не лучший лекарь, – неожиданно глубокомысленно ответила Светлана. – Сильные чувства оно не излечивает. Зачастую люди зря уповают на это.

– Я вас прошу, – отчаянно обратилась женщина. – Он на грани безрассудства. Вы, я вижу, вполне практичная женщина, хоть и молодая. Отпустите его душу. Зачем он вам? У вас еще будет много поклонников, и вы найдете, с кем утешиться.

– Я не так безнравственна, как вам кажется, но жизнь научила меня не делать резких поворотов. Дайте срок. Мне нужно все обдумать.

– Что ж, спасибо и на этом, – поблагодарила женщина дрогнувшим голосом и поспешно удалилась.

Мне показалось, что она заплакала. Ещё мне почудилось, что где-то я уже слышал этот голос. Но самое неловкое заключалось в том, что во мне шевельнулась жалость.

– Саша, идем! – подозвала меня Светлана.

Мы безгласно поднялись по лестнице, вошли в её пустую, неосвещенную квартиру.