Ключ (СИ)

   - Но причем здесь это?- изумилась Мила. - Я вернулась потому, что дома мне было нечего делать. Мой брат был уже седым стариком, мои родители умерли, меня ничего не держало в том мире. А здесь... Здесь были вы и новая жизнь, совершенно новый, не похожий на мой, мир.

   - А я думала, ты вернулась из-за дяди, - в голосе девушки слышалось разочарование.

   - И из-за него в том числе, - улыбнулась Мила, - но я так и не поняла, причем здесь мой бывший?

   - Понимаешь, я подумала... Еще тогда, в таверне, мне показалось, что ты все еще любишь его. А вдруг они с дядей сильно похожи, и ты...- тут девушка замялась, но Мила закончила вместо нее:

   - Что я с твоим дядей только потому, что он напоминает мне бывшего друга? - Мила не смогла сдержаться и рассмеялась. - Уверяю тебя, они совершенно разные, даже внешне.

   Но девушка продолжала настаивать на своем и тогда Мила страдальчески простонала:

   - Может тебе еще общий ДНК анализ предъявить, чтобы ты успокоилась? Да люблю, люблю я твоего дядю! Не из-за того, что он на кого-то похож, или не похож, а просто так. Даже не знаю, как по-другому объяснить...

   - И не надо, - подозрительно быстро и легко ответила Лея, и, отставив кружку, соскочила со стула и, пролепетав "Спокойной ночи!", бегом побежала наверх, мерзко похихикивая. Миле даже не было нужды оборачиваться ей вслед, и так понятно, кто стоял за спиной.

   - Я думала, ты проспишь до завтрашнего утра.

   Девушка старалась, чтобы ее голос звучал как можно спокойней и непринужденней. Мила готова была поспорить, что сейчас Брайас стоит, скрестив руки на груди, а в темно-синих глазах пляшут смешинки.

   Маг видел, что девушка сидит, слегка ссутулившись и вжав голову в плечи, будто набедокуривший адепт, ожидающий трепки, и улыбнулся.

   - Разве я мог пропустить такой важный момент?

   Мила могла поклясться, что он сейчас улыбается. Жутко захотелось провалиться под землю, или тотчас оказаться в своей комнате. Спокойно, Мила, в конце концов, тебе уже давно не пятнадцать... Вот только ощущения те же: как будто стоишь у проруби на высоте двадцати метров, в пальцах легкое покалывание, в животе легкое подташнивание, а в голове - головокружение.

   - Знаешь, - Мила пыталась казаться по-прежнему непринужденной, но голос предательски дрогнул, - пожалуй, я тоже пойду. Спокойной ночи!

   Брайас молча наблюдал, как она осторожно встает со стула, стараясь не встречаться с ним взглядом, и пытается пробраться к выходу. Лишь когда девушка дошла до двери, сказал:

   - Я тоже люблю тебя, Мила.

   Это было сказано тихо-тихо, но она все равно услышала, потому что тут же замерла и медленно обернулась. Брайас стоял у стола и улыбался едва заметно, одними уголками губ. Такой любимый и такой родной, такой... единственный. Захотелось подойти к нему, прижаться всем телом, поцеловать, обнять и больше никуда не отпускать. Рассказать, как долго тянутся дни без него, как пусто становится дома, когда его нет. Рассказать, как ждала его, нет не две недели, что он был в отъезде, а больше, гораздо больше - все двадцать пять лет. Сначала двадцать, чтобы просто его увидеть, а потом еще пять, чтобы оказаться рядом. А сколько всего пришлось пережить! Впрочем, он и сам все это знает - в его глазах было столько невысказанной ласки, нежности, любви, от которых так сладко сжималось сердце, то замирая, то бешено стуча.

   Из своего укрытия на лестнице Лее было видно лишь две длинные тени на полу, которые, к ее сожалению, так и не стали одной. "Ну надо же, вроде взрослые люди, а как подростки! Честное слово!" Мила еще раз улыбнулась, уже иронично и кивнула магу:

   - Спокойной ночи, Брайас!

   - Спокойной ночи, Эмилия! - с усмешкой отозвался он.

   "Интересно, - думала Мила, поднимаясь по лестнице, - действительно ли хоть кто-нибудь из них сегодня заснет?" "Кто-нибудь" - это кто-то из них троих, потому что девушка заметила, как мелькнула голая пятка Леи, прежде чем дверь ее спальни закрылась.

   Во всяком случае, она так и не сомкнула глаз до самого утра, ее мучило множество дурацких вопросов типа "как ей себя завтра вести и о чем говорить", вплоть до идиотического "что же завтра надеть, чтобы это было красиво и в то же время, не казалось, что она специально готовилась". Вконец измотавшись, Мила обозвала себя дурой и заснула, когда первые утренние лучи уже вовсю золотили стоградские крыши.

   ***

   Проснувшись ближе к полудню, Мила резко соскочила с постели и наскоро умывшись, вытащила из шкафа первое попавшееся платье - ситцевое, бледно-голубое - и, перехватив на затылке лентой передние пряди, спустилась вниз.