Ключ Сары

— Если вы сделаете аборт против своей воли, — предостерегла меня мой доктор, — то никогда не простите его. А если вы его не сделаете, то помните: он признал, что подобная ситуация для него неприемлема. Вам нужно как можно быстрее разобраться в происходящем и решить, что вы намерены делать.

Она была права. Но я не могла заставить себя поспешить с решением. Каждая минута, которую я выгадывала, означала лишние шестьдесят секунд жизни для моего ребенка. Для ребенка, которого я уже любила. Он был едва ли больше горошины, а я уже любила его так же сильно, как и Зою.

Я поехала в гости к Изабелле. Она жила в небольшой, но очень уютной двухэтажной квартире на рю де Тобиак. Я чувствовала, что просто не в состоянии вернуться домой после конторы и ожидать возвращения Бертрана. У меня не хватало духу на это. Я позвонила Эльзе, приходящей няне, и попросила ее подменить меня. Изабелла приготовила для меня crottin de chavignol[48] и на скорую руку соорудила какой-то фруктовый салат. Ее супруга не было, он уехал в командировку по делам.

— Ну, что же, cocotte,[49] — сказала она, усаживаясь напротив и выдыхая дым в противоположную от меня сторону, — попробуй представить себе жизнь без Бертрана. Просто возьми и представь. Развод. Адвокатов. Последствия. Какое впечатление это произведет на Зою? На что станет похожа ваша жизнь? Отдельные квартиры. Раздельное существование. Зоя, уходящая от тебя к нему. Возвращающаяся от него к тебе. Настоящей семьи больше нет. Никаких совместных завтраков, рождественских обедов, отпусков и каникул. Ты готова пойти на это? Ты можешь себе все это представить?

Я молча смотрела на нее. Все это представлялось мне немыслимым. Невозможным. Тем не менее, такое случалось очень часто. Зоя оставалась, наверное, единственным ребенком в своем классе, чьи родители прожили вместе вот уже пятнадцать лет. Я сказала Изабелле, что больше не могу говорить на эту тему. Она угостила меня шоколадным муссом, а потом мы вместе посмотрели на DVD-плейере мюзикл «Девушки из Рошфора». Когда я вернулась домой, Бертран принимал душ, а Зоя уже пребывала в объятиях Морфея. Я тихонько улеглась в постель. Мой супруг после душа отправился в гостиную смотреть телевизор. К тому времени, когда он добрался до кровати, я уже крепко спала.

Сегодня был день посещения Mam'e. Впервые я едва не позвонила в дом престарелых, чтобы отменить визит. Я чувствовала себя измученной и опустошенной. Мне хотелось остаться в постели. Но я знала, что она будет меня ждать. Я знала, что она специально наденет свое лучшее платье бледно-лилового цвета, накрасит губы ярко-красной помадой и обязательно воспользуется своими любимыми духами «Шалимар». Я не могла подвести ее. Когда ровно в полдень я появилась в доме престарелых, то на парковочной стоянке обнаружила «мерседес» своего свекра. Его вид сразу же выбил меня из колеи.

Он приехал, потому что хотел видеть меня. Свекор никогда не навещал свою мать в одно время со мной. У каждого из нас был свой график посещений. Лаура и Сесиль приходили по выходным, Колетта — по понедельникам после обеда, Эдуард — по вторникам и пятницам, я с Зоей — по средам, а одна — по четвергам, в полдень. И все мы строго придерживались этого графика.

Ну и, конечно, он сидел в комнате со своей матерью, строгий и подтянутый, выпрямив спину и слушая ее. Она только что покончила с ленчем, который здесь подавали до смешного рано. Внезапно я занервничала, как провинившаяся школьница. Что свекру понадобилось от меня? Неужели он не мог поднять трубку и позвонить, если ему вдруг захотелось поговорить со мной? К чему ждать, пока я приеду сюда?

Постаравшись скрыть под теплой улыбкой свое недовольство и страх, я расцеловала его в обе щеки и присела рядом с Mam'e, взяв ее за руку, как делала всегда. Собственно, подсознательно я ожидала, что свекор уйдет, но он остался, весело и с удовольствием, как ни в чем не бывало глядя на нас. Неприятное положение, доложу я вам. У меня было такое чувство, будто он вторгся в мою личную жизнь и что каждое слово, которое я говорю Mam'e, оценивается и взвешивается на невидимых весах.

Спустя полчаса он поднялся, взглянув на часы. После чего подарил мне странную улыбку.

— Мне нужно поговорить с вами, Джулия, если не возражаете, — пробормотал он, понизив голос почти до шепота, чтобы не услышала Mam'e. Я обратила внимание, что он вдруг занервничал, переступая с ноги на ногу и с нетерпением глядя на меня. Поэтому я поцеловала Mam'e на прощание и последовала за свекром к его машине. Он жестом пригласил меня садиться, сам опустился на сиденье рядом со мной, повертел в руках ключи, но включать зажигание не стал. Я молча ждала, нервные движения его пальцев изрядно удивили меня. В салоне машины висело молчание, тяжелое и давящее. Я огляделась по сторонам, окинула взглядом мощеный дворик, сестер милосердия и сиделок, которые вкатывали и выкатывали своих немощных постояльцев на креслах-каталках.

Наконец он заговорил.

— Как поживаете? — поинтересовался он с вымученной улыбкой.