Ключ от дома

Дверь в Алешину квартиру оказалась незакрытой, но Татьяна Дмитриевна, справляясь с испуганным сердцебиением, замерла на пороге, робко стуча по дверному полотну. Было тихо, внучкина возня не слышалась. Невестка Юля вышла в байковом халате, рявкнув:

— Кто там еще?

Увидела Татьяну Дмитриевну и скривилась.

— А, здрасте…

Повернулась и ушла — войти не предложила. Татьяна Юрьевна вошла сама, несмело продвинулась за Юлей до кухни и спросила:

— Мой-то… где?

Юля раздраженно сдула с лица прядь.

— Где ему быть, пьяный лежит!

Разгоряченная Юля, нависая над полной раковиной, мыла посуду. Одного взгляда Татьяне Юрьевне было достаточно, чтобы понять две вещи: во-первых, посуда накапливалась в доме с неделю, не меньше. И во-вторых — Юля по-прежнему экономила на мыле. Татьяна Дмитриевна, глядя, как невестка скребет посуду грязной тряпкой, каждый раз морщилась — откуда? Вроде из семьи приличной, работящей… сватья — рукодельница…

— А Настя? — заикнулась Татьяна Дмитриевна про внучку, но тут же пожалела.

— Настя? — Юля повернулась к свекрови и уставилась свирепыми глазами. — Вам-то что Настя? Есть у меня силы на ребенка? У меня мужик — только знаешь, что задницу ему вытирать!

— Юленька, я не отказываюсь… — пробормотала Татьяна Дмитриевна. — Когда я не в смене, возьму с удовольствием, ты же знаешь…

Юля в сердцах швырнула тряпку.

— Разведусь к чертовой матери! — провозгласила она, сверкая глазами. — И прав родительских лишу. Лучше никаких родственников, чем такие.

— Юленька, его лечить бы… — попробовала вступиться Татьяна Дмитриевна.

— Сами и лечите! Я ему не нянька.

Татьяна Дмитриевна не стала пререкаться. Она отступила в комнату и услышала легкое похрапывание. Алексей какой-то бесформенной грудой лежал на диване, спал, пахло перегаром, и сердце Татьяны Дмитриевны сжалось от боли. Она хотела подойти к сыну, но ее опередила Юля — подлетела и ткнула пальцем:

— Полюбуйтесь! — Она хлестнула лежащее тело тряпкой. — Дрянь такая, сволочь!

Тело пошевелилось.

— Вставай! — кричала Юля. — Что валяешься, вон… мать на тебя поглядит! Вставай, кому говорю!

— Пошла вон! — взревел Алексей из глубины хмельного забытья.

— Юленька, Юленька… — пробормотала Татьяна Дмитриевна, отступая. — Не надо. Подожди, протрезвеет — тогда…

Но Юля не слушала, и Татьяна Дмитриевна с тяжелым сердцем предпочла убраться. Когда она шла по улице, в сумке зазвонило.

— Таня, привет! — Это была младшая сестра Наталья. — Я на нашей улице…

— Что случилось? — передернулась Татьяна Дмитриевна, и ей представилось, что сносят дом.

— Ничего, — удивленно пропела сестра. — Я к Марине заглянула, она мне шерсти спряла… Дай заскочу? Ты далеко?

— Сейчас буду, — выдохнула Татьяна Дмитриевна.

Через десять минут она снимала внушительный замок с калитки, а Наталья Дмитриевна хвасталась, хлопая по клеенчатой сумке.

— Марина кобеля остригла… Славику пояс свяжу. Он штангист бывший, у него спина надорвана. Греть.

— Вроде свой кобель есть, — негромко удивилась Татьяна Дмитриевна.

Наталья Дмитриевна расхохоталась:

— Масик? Что он мне, овца? Он мне как сын родной!

Татьяна Дмитриевна пожала плечами. Ее так огорчал собственный сын, что она не возражала против кощунственных сравнений.

— Подожди, — проговорила она, когда вошли в дом.

Пока Наталья Дмитриевна располагалась на диване, сестра взяла бумагу, где в нескольких графах были записаны покупки и работы, и вычеркнула строчку "гайка для гладильной доски". Достала гайку, которую получила у слесаря Миши, и завернула в полиэтилен взамен утерянной. Наталья Дмитриевна наблюдала за сестрой насмешливо.

— По бумажке живешь? — сказала она. — Говорила я сегодня твоей Сане…

— Саша заходила? — встрепенулась Татьяна Дмитриевна. — Вот зараза! Я же ее прямо на станцию доставила…

— Уехала, не волнуйся. Славик на автобус отвел. Ключ от дома спрашивала. Светилась прям от счастья. Любовь…

— Полно, — возразила Татьяна Дмитриевна. — Добро бы по-человече╜ски. Ведь Женя этот за человека ее не держит. Что за радость? Даже если бы влюблен — не разведется никогда в жизни. Мало, что жена и ребенок. Там ведь квартира московская. Тесть богатый. А у тестя-то этого свой завод в Сибири, и мотаться ему туда не хочется, а может — без взвода охраны появляться не с руки. Они, может, специально для этого зятя и брали — безродного, безответного. И что ее ждет?

— Забери домой, — проговорила Наталья Дмитриевна весело. — Чего ж не заберешь?

Татьяна Дмитриевна вздохнула, поднялась и стала готовить чай.

— Учиться не хочет, — рассказывала она, наливая воду в чайник, протирая стол, нарезая хлеб и колбасу. — Работать негде. Официанток и без нее хва╜тает — на грошовую зарплату. Вон, Вику из "Лагуны" чуть не зарезал псих какой-то. И хозяин их не лучше — обращается хуже, чем с собаками. А в "Елочке" свои, семейный подряд.

Наталья Дмитриевна покивала. Вику из "Лагуны" она помнила хорошо.

— К себе на станцию возьми.

— Взяла бы, — Татьяна Дмитриевна оживилась. — Олега Юрьевича бы упросила… и техникум — колледж — можно закончить. Может, не к нам — работа сменная в конце концов. Ни в какую… В ресторане жизнь красивая…