Ключ

— Псы! — рявкнул Сет, и слово ударило как плеть. Толпа дернулась. Худой, грязный человек, очевидно недавно искупавшийся в сточных водах, а значит вошедший в Урчащие кишки через черный ход, походил на безумца больше, чем Юродивый по его левую руку. Сет подумал вдруг, что даже если кто-то из этих людей и присутствовал на публичной казни, они ни за что не узнают его. — Псы. — Повторил он тихо. — Вам не надоело жрать дерьмо лишь потому, что хозяева забывают кидать вам объедки?

Толпа настороженно молчала, не спеша приветствовать речь. Топь подавила нарастающие раздражение и голод. Она почувствовала вдруг, что лучше бы ей сесть, и опустилась на ступеньку рядом с Юродивым. Птица сорвалась с её плеча и, едва не задевая головы крылом, пересекла залу, опустилась на балку над выходом.

По толпе пробежал шепоток. Люди заволновались, спинами чуя немигающий взгляд ворона.

— Чего ты хочешь? — повторил бородач уже более дружелюбно, глазом кося на распластанного у подножия ступеней карлика.

Топь окинула толпу мысленным взором. Сеть, сплетенная за день, звенела от все возрастающего напряжения. Еще пара петель, и она, возможно, не сможет её удерживать. Страшно хотелось есть, голод дрожью передавался на руки, и бесценные силы уходили на то, чтобы гасить эту дрожь. Слабость и страх рвотным позывом стали в горле. «Что мне делать?» — спросила Топь, беспомощно скользя взглядом по лицам. «Они слабы. Слабы, как никто в городе», — ответил Сет, так же внимательно изучавший толпу, — «а слабость может стать силой... если надавить хорошенько». Кивнув себе, они ответили:

— Вопрос в том, чего хочешь ты, Ветошник...

Ворон на балке внимательно слушал все то долгое время, что Сет держал свою речь. Горбун, далеко в башенке своего дома, потирал руки, глядя в черный, как камень душ некроманта, кристалл хрусталя. Он, наконец, знал, что ему делать, и как откупиться от Мастера.

***

«Все-таки опоздал на построение».

Эта мысль пришла ему в голову, когда, выйдя во двор, он услышал призывные звуки горна. Пришлось припустить со всех ног — тяжелый меч в ножнах больно бил по бедру, а Никита еще не научился правильно его придерживать.

Опасения его, однако, развеялись, когда он выбежал на плац и увидел нестройные шеренги и точно так же бегущих гвардейцев. «Что-то случилось», — пришла новая мысль, и Никита еще прибавил шагу. Но пришлось пометаться в толпе, прежде чем он увидел Алана. Тяжело дыша, стал в строй. Алан покосился неодобрительно.

— Что стряслось? — спросил Никита, пока не улеглась еще царившая на плацу суета.

— Приказ по казармам, — пожал плечом Алан, — двойной караул, осадные посты в крепостных башнях. Белгрское посольство пересекло границу. Эта сучка Бронислава непременно захочет влезть во дворец.

— Брониславы нет с ними, — ляпнул Никита прежде, чем сообразил, что делает.

— Ты-то почем знаешь? — повернулся Алан удивленно, но шедший вдоль рядов капрал ткнул его в плечо, разворачивая прямо, хлопнул Никиту по животу, заставляя выпрямиться, и тем прервал разговор.

«Сучка?» — Никита мог еще понять, за что армия ненавидит Ллерия, в казармах громко и с недовольством обсуждали грядущие перемены и сокращение жалования и довольствия, но чем провинилась перед ними его старшая сестра? Он едва дождался конца построения.

Какой-то капитан долго вышагивал перед строем, читая новый распорядок дежурств, где были отменены занятия на плацу и в казармах, зато часы на карауле были увеличены вдвое. Появились новые маршруты патрулирования, в основном — у входов во дворец, в его старой части и в осадных башнях, глядевших в гавань и оставшихся от древнего замка, ставшего когда-то основой для постройки дворца.

Когда были, наконец, зачитаны все приказы, капралы сгрудились у столов с бумагами, а гвардейцы — на время были предоставлены сами себе.

— Сучка? — спросил Никита, наконец, шепотом. — Уж не потому ли, что она пыталась убить свою мать?

Догадка оказалась верной, армия любила покойную королеву.

— И поэтому тоже, — Алан нахмурился, — хотя, да будет тебе известно, об этом не принято говорить вслух.

Никита ждал, но Алан, очевидно, не собирался продолжать.

— Ладно, Алан, не томи. Что еще вам сделала Бронислава?

— Не задавай таких вопросов, Никита. Мне и так стоит труда без конца убеждать всех и каждого, что ты — вовсе не тупая деревенщина, как это кажется на первый взгляд. В казармах о тебе не слишком высокого мнения, разбойник. — Никита проглотил это. На что еще мог он рассчитывать после схватки на плацу? — Я вообще диву даюсь, зачем капитан Вадимир так с тобой носится?

В голову пришла вдруг шальная мысль.

— Я — младший брат короля, — сказал Никита так просто, будто дело это было само собой разумеющимся.

Это был удачный момент для признания. Нож с пояса Алана ткнулся вдруг в спину Никите. Острие прокололо и доспех, и рубаху, и плоть, Никита едва не вскрикнул от неожиданности и боли. Цепочка вокруг заволновалась, чуя неладное. Один из капралов оглянулся обеспокоенно. Это придало Никите уверенности. По крайней мере в том, что Алан не убьет его немедленно.