Клинки сверкают ярко

Когда под ногами была уже мостовая, а не доски пристани, сквозь гул голосов сзади донесся крик:

— Опосля полудня. Знаешь, как пройти к имению? Ты ж меня не обманешь, Джанки?

Я не обернулся и не ответил. Заморозка почти перестала действовать, и руку жгло огнем. Боль пульсировала в такт шагам. Показался альфин — Лоскутер вопросительно глядел на меня. Я махнул ему здоровой рукой, он кивнул в ту сторону, где находилась свалка с загоном для квальбатросов, и улетел. Я продолжал идти, медленно, чуть покачиваясь. Хорошо, хоть «Облако» недалеко…

Петляя между могилами, я бежал по старому кладбищу, то и дело оглядываясь и всхлипывая от ужаса. Из темноты позади доносился ритмичный звук: топ… топ… топ… — это Призрак, весь в черном, преследовал меня, легко перескакивая через надгробия и ограды. В руках у Призрака был кол, и на конце его надета…

Я резко сел на кровати. Огляделся, пытаясь понять, где нахожусь. Тот самый «кабинет для отдохновения», откуда я входил в Патину после первого разговора с Атласом Макинтошем. В горле пересохло, и я схватил со стола графин.

Левую руку поддерживала перекинутая через шею кожаная лента. Виднелись только кончики пальцев, а все остальное скрывали слои материи. Рука почти не болела. Мамаша Лапута, осмотрев повреждения, выругалась и сказала, что сама она с этим не справится, а надо позвать Гаруна. Гарун оказался пожилым вислоносым троллем. Он уложил меня на кровать, обмазал руку вонючей коричневой кашицей, замотал и слал бормотать что-то невнятное, наклонившись надо мной и глядя в глаза. Я заснул.

И когда проснулся, рука почти не болела. Попив, я встал. Голова еще чуть кружилась и колени дрожали, но, в общем-то, могло быть гораздо хуже. На стуле рядом с кроватью лежала чистая одежда. Я стянул свои штаны, вымазанные кровью и грязью, переоделся и сунулся под кровать. Шкатулка из голубого топленого камня все еще была там, и я переложил ее в карман. На моей шее висел шнурок с маленьким стеклянным ключом. Потрогав его, я вышел из кабинета.

В зале «Облака» было пока тихо и пусто, только молодая эльфийка вытирала пыль с подлокотников софы. Я шагнул к ней и спросил:

— Время сколько?

Она уставилась на меня и хихикнула. Я посмотрел в окно, решил, что уже полдень, и задал следующий вопрос:

— Хозяйка где?

Эльфийка вдруг присела в книксене и прижала к груди грязную тряпку, продолжая лыбиться.

— Если появится, передай от меня благодарность, — сказал я. — И скажи, я еще зайду.

Она пялилась на меня черными шальными глазами. Я покачал головой и вышел из «Облака».

Гоблин-пират Ван Берг Дерен жил за городом, где раскинулись имения городской знати. Когда широкая дорога начала огибать пологий холм, я остановился, разглядывая дом на его вершине. Двухэтажный, с пристройками и мезонином на плоской крыше. Его окружала высокая ограда.

Бывшее имение баронов Дэви. После нашего изгнания им владели разные хозяева, а несколько лет назад там устроили казармы — я с трудом мог представить себе, во что солдатня превратила старинный дом. Я стоял, глядя на него. Там что-то изменилось, еще бы — после такого количества хозяев. В имении был тайник, и я надеялся, что никто до сих пор не сумел его обнаружить. Уже много лет я собирался заглянуть в него, но не мог решиться. Старый кошмар, когда-то преследовавший меня почти каждую ночь, был связан с этим домом, и далее то, что в тайнике отец хранил деньги, не прибавляло мне храбрости.

Отвернувшись, я пошел дальше и за холмом увидел рощу, посреди которой находилось имение Ван Берг Дерена.

По этой роще лучше было не гулять. Магические ловушки у Дерена всегда самые новые, и охрана пирата специально не убирала тела тех, кто решил пройтись по ней. Ловушки прятались в земле и кустах, и свободной от них была лишь узкая, извилистая тропинка.

Я быстро пошел по этой тропинке — и почти сразу ке наткнулся на перегораживающий ее завал из бревен и веток. Над завалом торчало несколько голов. Послышался голос:

— Стоять! Кто?

— Сэмка Маркелыч с вами? — громко спросил я. — Пихните его, он знает. Мне назначено.

За бревнами посовещались, потом одна голова исчезлa, и послышались удаляющиеся шаги.

— Стой, где стоишь.

— Стою.

Вскоре опять раздались шаги, шепот, потом тот же голос произнес:

— Перелазь.

Позади завала я увидел пятерых охранников с мечами и самострелами.

— Чё пялишься? Топай.

Я пошел дальше, удивляясь, с чего это они так усилили охрану.

— Не вздумай с тропинки сойти! — крикнули мне вслед.

Возле высоких ворот находилось не трое, как обычно, а десять человек. Четверо, положив перед собой самострелы, лежали на земле далеко слева, четверо — справа, а двое, в нагрудниках и шлемах, маячили у ворот. Рядом с ними стоял бочонок с дыркой в стенке, из дырки торчала толстая жила какого-то крупного животного, скорее всего, камелопада, конец ее исчезал в траве. Когда я подошел, охранники настороженно посмотрели на меня, а железная дверь возле ворот открылась. Вышедший из нее Сэмка Маркелыч улыбнулся.

— Я как чувствовал, что ты щас придешь. Выглядишь ужо лучше…