Клятва Короля Теней

В животе затягивается узел. Одной рукой я хватаю смятое одеяло, тяну его вверх и накрываю свое голое тело.

– Так это было… Мы не… – Я не знаю, как сформулировать, как выстроить вопрос, который я пытаюсь задать.

Его лоб суров и грозен.

– Этот ритуал, согласно закону, включает в себя один определенный акт. Акт, которого мы не совершали.

Я не могу связно мыслить. Я вижу, как он пересекает комнату, чтобы подобрать свою отброшенную рубашку, встряхнуть ее. Пульсация в висках нарастает с каждым вдохом, который я загоняю в свои легкие. «Ты мне доверяешь?» – спросил он. И я доверяла. В тот момент я решила доверять ему. Полностью. Со всеми всколыхнувшимися эмоциями и ощущениями, такими новыми, упоительными и пугающими. Я доверилась ему, полностью отдала себя в его руки.

– Ты не дашь мне этого? – шепчу я. – Не дашь мне того единственного, что мне нужно?

Его глаза тут же находят мои. В меня вновь ударяет порыв ледяного ветра. Он натягивает рубашку обратно.

– Я не могу. – Его голос тверд, почти злобен. Однако он смягчает свой тон, когда добавляет: – Ты должна это понять.

Я не понимаю. Я совсем не понимаю. Он все еще намерен отослать меня домой? После этого? После того, что у нас двоих было? Неужели я столь ошибочно истолковала его намерения? Я думала, что мы оба решили рискнуть всем, быть друг с другом. Я думала… я думала…

– Тогда каков твой план, Фор? – Эти слова горько срываются с моего языка, прежде чем я понимаю, что намеревалась их произнести. – Ты просто воспользуешься мной, как какой-нибудь проституткой? Получишь удовольствие от моего тела, а затем отправишь восвояси?

Это пробивается через лед. Из его души вырывается горячее пламя. Мне больно, но в этой боли я снова ощущаю часть тех истинных эмоций, что бурлят за его сдержанностью. Страсть, боль.

– Как ты можешь такое говорить? – цедит он через сжатые зубы. – Я ничего у тебя не брал! Я дал и продолжал бы давать, снова и снова. Я бы никогда не воспользовался тобой, Фэрейн! Я не такой мужчина!

Я качаю головой, которая идет кругом, ибо каждое слово бьет по моим чувствам, словно удар.

– Но себя ты мне не дашь.

– Нет. И ты отлично знаешь почему. – Я больше не вижу его. Мое зрение перекрывают темные искры. Но я чувствую его шаги, ощущаю, как он пересекает комнату, все больше и больше удаляясь от меня. – Тебе прекрасно известно, как я буду связан, если я… если мы… если соглашение, которое я заключил с твоим отцом, будет выполнено.

Итак. Вот оно. Он не разделит со мной свое тело. А значит, не разделит и свою корону. Я никогда не стану его королевой, никогда не рожу ему детей. Удовольствие, которое я только что с ним испытала, было сильным, но неполным.

Боги, какой же дурой я была! Всего миг назад я упивалась свободой, с которой могла лежать с ним рядом, такая обнаженная и все же в безопасности. Теперь все те ощущения безопасности улетучились. Я действительно обнажена. Быть может, впервые в жизни.

– Я знаю. – Я плотнее заматываюсь в одеяло. – Я отлично знаю, что на кону жизни. Не только твоего народа. Моего тоже. Тот мужчина, который убил моих сестер, все еще опустошает мои земли. Даже сейчас он убивает, грабит, сжигает, уничтожает. Моему отцу нечем его остановить. За последние пять лет он бросил на борьбу с Рувеном все, что у него было. И этого недостаточно. – Я сглатываю, поднимаю подбородок. – Гаварии нужен этот союз.

Я не вижу его из-за боли. Я не чувствую его из-за стены. Но наконец до меня долетает его голос:

– Мне стоило догадаться.

– Что?

– Несмотря на всю твою прелесть, несмотря на твою изящную скромность, ты все равно – дочь своего отца.

Вспышка злости – на этот раз моей собственной – вырывается прямо из моего сердца, разгоняя туман, темноту. Я вижу, как он стоит там: рубашка в беспорядке, губы все еще опухшие от моих поцелуев. Я вижу боль на его лице, но также и холодность. Как будто он обернул свое сердце камнем.

Вставая с кровати, я тащу одеяла за собой, позволяю им волнами растекаться у моих ног, подобно королевской мантии.

– Скажи прямо, Фор, – требую я. – Либо говори, что имеешь в виду, либо не говори ничего.

Он отворачивается, отгораживается от меня плечом.

– Мой отец – двуликая гадюка, – упорствую я, швыряя в него эти слова. – Ты и обо мне такого же мнения? Наверное, мне не стоит тебя винить. Но с той ночи – с нашей брачной ночи – я не говорила тебе ничего, кроме правды. Моему народу нужен этот союз. И мне тоже. Я не желаю оставаться принцессой-тенью, будь то при твоем дворе либо при отцовском. Я не желаю молить о поцелуях или милостях, никогда не будучи по-настоящему свободной, по-настоящему в безопасности.

– Значит, ты бы соблазнила меня, чтобы обеспечить свою безопасность.

– Соблазнила тебя? Это так ты называешь то, что произошло между нами?

– А как бы ты это назвала?