Клятва королевы

— Это, — ответил он, — мы еще посмотрим.

Прежде чем я успела ответить, он направился обратно к Энрике. Они о чем-то пошептались, и Энрике впервые за этот день посмотрел на меня.

От его недоверчивого взгляда меня пробрало холодом до костей.

В ту ночь я никак не могла заснуть. Расхаживала по своим покоям в алькасаре на глазах у несчастной Инес, не знавшей, что сказать и как меня утешить. Отношения между нами пока еще не сложились, и, хотя она преданно мне служила, это была не моя Беатрис. В итоге я не придумала ничего лучшего, кроме как напиться отвара из ромашки, который, вместо того чтобы оказать усыпляющее воздействие, лишь вынудил меня каждые полчаса бегать в уборную.

Стены золоченой клетки, где в годы юности я провела немало времени в одиночестве и тревоге, казалось, смыкались вокруг меня. Перед мысленным взором возникала зловещая улыбка королевы Жуаны, в ушах слышался торжествующий смех Мендосы. Раз за разом в моем мозгу эхом отдавались слова Каррильо, подобно грохоту барабана перед казнью: «Они возьмут тебя в плен».

Зачем я приехала сюда, зная, на что способен Энрике? Мне следовало отдать подарок Беатрис в Оканье, объяснив, что не смогу лично присутствовать на свадьбе. Она бы меня поняла — никто не желал моей безопасности больше, чем она. Но вместо этого я пренебрегла предупреждением Каррильо. Со свойственным мне упрямством, я даже на мгновение не задумалась о том, что Энрике способен взять свои слова назад. Теперь же я оказалась в ловушке в его алькасаре, как и во времена мятежа Альфонсо, и лишь Карденас и Чакон на моей стороне. От Каррильо меня отделяли многие мили; пошли я ему сейчас весточку, пока он ее получит, пока склонит своих союзников к каким-либо действиям, может стать слишком поздно.

Я могу снова оказаться в плену.

Когда над горизонтом забрезжил рассвет, я уже была готова бежать прочь из Сеговии в ночной рубашке. Несколько раз глубоко вздохнув, я постепенно успокаивалась, пока Инес меня одевала. Я выбрала скромное синее бархатное платье со складчатыми канареечно-желтыми рукавами и велела Инес уложить мои волосы под украшенную турмалинами сетку. На мои плечи и грудь легла непрозрачная шелковая накидка с черным шитьем по краям. В сопровождении Карденаса и Чакона я направилась в личные покои короля, где ждал меня Энрике.

Когда мы приблизились к двустворчатым дубовым дверям под замысловатой арабеской, я сказала Чакону:

— Если не выйду через час, немедленно пошлите Карденаса во дворец архиепископа.

Чакон кивнул, и Карденас с обожанием уставился на меня зелеными глазами. Я знала, что он, если нужно, босиком побежит в Йепес, чтобы предупредить Каррильо, и с облегчением подумала, что у меня все же есть друзья.

Войдя в зал, я увидела ждавших меня Вильену и Энрике. Больше никого не было — ни грандов, ни слуг, ни замерших в ожидании секретарей. Расправив плечи, я двинулась к ним. Уже одно то, что здесь не было посторонних глаз и ушей, не предвещало ничего хорошего.

— Ты меня обманула, — с ходу заявил Энрике.

Я встретилась с ним взглядом, вспомнив, сколь быстро и необъяснимо могут возникать у него подозрения.

— Обманула? — изображая полное спокойствие, переспросила я. — Каким образом, брат мой?

— Ты солгала. Сказала, что станешь во всем мне подчиняться, но потом за моей спиной решила обручиться с Фернандо Арагонским. И не пытайся что-либо отрицать. Мы перехватили несколько твоих писем, хотя после прочтения снова их запечатали и отослали дальше королю Хуану. — Он постучал пальцем по золоченому подлокотнику трона. — Судя по всему, у тебя немалый интерес к принцу, и мне, как ты знаешь, он тоже нравится, но, естественно, я не могу позволить подобного. Ты ни за кого не выйдешь замуж без моего разрешения.

Стоявший позади трона Вильена улыбнулся.

Я ошеломленно молчала. Они все узнали. Какой же наивной я была! Мне следовало понять, что они наблюдают за мной, словно ястребы. Что теперь со мной сделают? Как бежать из ловушки, которую мне приготовили?

— Сожалею, что вызвала ваше недовольство, — охрипшим голосом проговорила я, — но по условиям нашего договора я сохраняю за собой право…

— Нет, — оборвал меня Энрике. — У тебя нет никаких прав, кроме тех, что я сочту нужным тебе дать.

Он смотрел на меня с ледяным спокойствием, от которого становилось куда больше не по себе, чем от его предыдущих вспышек гнева. Он долго ждал мщения, оказался намного коварнее, чем кто-либо мог предполагать. И одурачил всех нас.

— Тот договор, — продолжал он, — был фарсом, тяжким оскорблением моего достоинства. Следовало бы арестовать изменников и всех обезглавить. Меня сделали нищим в собственном королевстве, вынудили договариваться с теми, кто злоупотребил моим доверием. Меня унизили.

Я невольно попятилась. Он встал, нависая надо мной, так что его сгорбленная фигура, казалось, заполнила собой все помещение.

— Твой брат должен был умереть на эшафоте, — сказал он. — Он избежал моего гнева, но тебе, любимая моя сестренка, его не избежать, если еще раз осмелишься бросить мне вызов.

Я не могла отвести от него взгляд, даже слыша тягучий голос Вильены: