Клятва Грейсона (ЛП)

Пару минут абсолютного молчания повисли между нами. Теплый ночной воздух был наполнен ароматом роз, терпкость вина ощущалась на моем языке, тихий шелест листвы деревьев окружал нас, туман тонким одеялом окутывал нас, просачиваясь сквозь виноградную лозу деревьев. Я прикрыл глаза, наслаждаясь различными ощущениями, задаваясь вопросом, когда я наслаждался в последний раз жизнью, как это происходило сейчас.

Хоть когда-нибудь у меня так было?

— Планируешь восстанавливать бассейн, после того как получишь чек? — проговорила Кира спокойно, кивая головой в сторону бассейна.

— Скорее всего, нет, я хочу его демонтировать.

— Почему? Ты, что, не любишь плавать?

— Ну, почему, я очень даже люблю плавать. Просто у меня не очень хорошие воспоминания, связанные с этим бассейном. Мой отец хотел научить меня плавать, и для этого он кинул в самую глубокую часть бассейна моего щенка, чтобы я прыгнул следом и спас его.

Кира сделала судорожный вдох:

— Твоего щенка? Зачем он это сделал? — прошептала шокировано она.

Господи, я так давно не думал об этом. Почему я вспомнил об этом именно сейчас? Возможно, потому что этот гребанный бассейн был прямо передо мной…

— Мне было всего шесть лет, и я ужасно боялся глубокой части бассейна. И не имело никакого значения, как мой отец запугивал меня, я не смог забраться в воду, чтобы спасти щенка. Он стоял в своем дорогом деловом костюме с краю бассейна и кричал на меня, что есть мочи, пока я плакал навзрыд.

Боже, даже двадцать лет спустя я все еще чувствую то унижение, которому он подверг меня.

— Я нашел этого беспризорного щенка блуждающим снаружи наших ворот и умолял своих родителей взять его. Они согласились с тем условием, что он будет дворовой собакой, и я сам буду заботиться о нем…

Я позволил своим мыслям устремиться в то далекое время, рисуя в своем воображении маленького щенка по имени Спорт. Он был дворнягой, с черно-белым окрасом и огромными доверчивыми глазами.

— Каким-то образом мы оказались у бассейна, и отец решил преподать мне урок, когда я отказался залазить в бассейн, то он забрал у меня щенка, который спокойно сидел в патио, — я указал пальцем на конкретное место, — и быстро и безжалостно бросил его в бассейн. Помню, как он мне сказал безразличным и отстраненным голосом, или я запрыгиваю в бассейн и спасаю его, или же он утонет по моей вине.

— Боже мой, Грейсон, — Кира выдохнула, прикрывая свой рот ладонью.

Я слегка улыбнулся ей.

— Кира, это было очень давно.

Но, почему же в моей груди все еще болело при воспоминании об этом безжалостном уроке для шестилетнего малыша?

— Я стоял на краю бассейна, кричал и плакал, пока щенок тонул, Кира. Мой отец вытащил его, в конце концов, но тогда было уже слишком поздно. — Но вина за случившееся все еще терзает мою душу. Я повел себя тогда, как настоящий трус. — Мне хотелось бы отмотать время назад, и вернуться в тот момент… Я бы его спас, я бы не испугался. Даже утонул бы вместо него. Но время имеет свойство не возвращаться.

— Конечно, ты бы его спас, Грейсон, просто ты был лишь маленьким, напуганным мальчиком. Сейчас ты взрослый, отважный мужчина, — проговорила она, присаживаясь рядом со мной на шезлонг. — Как вообще ты смог научиться плавать после такого потрясения.

Я пробежался рукой по своим волосам, удерживая их ладонью, когда продолжил вспоминать.

— Уолтер. Мой отец уехал по делам спустя пару недель, и Уолтер провел выходные, стараясь научить меня плавать. Он был одет в свой странный черно-белый костюм, который подкатил до коленей.

Я тихо рассмеялся, когда вспомнил как Уолтер снова и снова учил меня плавать на мелководье, пока я не почувствовал себя настолько уверенным, чтобы заплыть на глубину, и затем он поплыл со мной, позволив мне удерживать его за шею. И в тот момент, когда я почувствовал, что готов, он позволил мне плыть самому.

— Чуть позже, в том же году, я научил моего брата плавать. Я учил его каждую свободную минуту, когда моего отца не было рядом. И, когда, наконец, мой отец закинул его в бассейн, как того щенка, мой брат уже плавал как маленькая проворная рыбка. Отец так гордился им, — проговорил я, стараясь утаить нотки иронии, что проглядывались в моих словах. Я так гордился братом, и в тайне гордился собой, что помог ему избежать ужаса и чувства вины, с которыми столкнулся я, будучи в таком маленьком возрасте. И, которые до сих пор терзали меня, несмотря на то, думал ли я об этом или нет. Я горько вздохнул, и моя рука опустилась.