Кляксы из непроливашки

Учёный наклонился и пальцем стал чертить по стене возле пола. На извёстке оставался зелёный светящийся след, и когда он замкнулся, вся фигура сделалась дымной. Пантелеймон Фёдорович дунул туда, дым заклубился и вышел наружу. Стал виден крашеный пол класса, нижняя перекладина парты.

– Лезь!

Витька встал на четвереньки и сунул голову в отверстие. Сбоку были Тамаркины ноги в толстых чулках и в ботинках. Витька продвинул в дыру плечи...

Под руку ему попалась сигарета – тогда ещё, на перемене, происшедшая из конфеты. Перекуров подобрал её и высунул голову между сиденьем и крышкой парты.

Завизжала Тамарка. Экспериментатор ткнул её локтем и выбрался весь, лицом к чернильнице, с которой всё началось.

– Пе-ре-ку-ров! – прозвучало над ним. – Ты сидел под партой?

Рядом с Витькой возвышалась учительница. Пятиклашки все повернулись к нему, в заднем конце класса вскакивали, глядя на попавшегося озорника.

– В каком ты виде! – ужаснулась учительница.

– А он дунул в чернилку и забрызгался, – наябедничала Тамарка, мстя за свой испуг.

– Так... От стыда под скамейку залез?

Витька был очень занят тем, что пытался повернуться за партой как следует. Было узко, ноги застревали.

– Нет, – пробормотал он, пытаясь освободиться.

– А почему же? Домашнюю работу не сделал?

– Сделал. Вот она...

Выбравшись наконец из тисков, он поискал на парте, потом в портфеле. Одноклассники, затаив дыхание, ждали развязки. Перекуров вдруг вспомнил:

– Тетрадку забрали. Она превратилась в огурец!

Тамарка хмыкнула.

– Старик забрал, – сердито сказал ей Витька. Ему трудно было подобрать слова: мало что понял из теории Дыдваче. – Он существует, не существуя. Дважды два, говорит, три.

– Несчастный мальчик, – встревожилась учительница. – У тебя жар!.. А это что? Сигарета! И дымом пахнет!

Дым вышел из отверстия в стене комнатки.

– Перекуров перекурил, – ехидно поддакнули сзади. Витька обернулся и стукнул подлизу по кумполу.

– Сядь! – приказала учительница. – Вот как действует никотин! После звонка подойдёшь ко мне.

Он понурился и сел. Тамарка противно хихикала. Он не обращал внимания. Достал дневник – диктовали домашнее задание, – угрюмо записал...

Вдруг кто-то дёрнул его за ногу. Витька откинул крышку парты: на полу лежал лист бумаги. Перекуров в недоумении поднял его и стал разбирать торопливый почерк.

“Пешеходов! Слышал, как тебя встретили. Лучше рискну. Много лет один. За окном ехал велосипедист, я крикнул – какой век? Он: двадцать пятый. По-моему, пошутил. Не буду ждать, редко появляется подходящее. Если эта записка у тебя не изменится, рискну!”

– Пантелеймон Фёдорович! – закричал Витька и с отчаянной быстротой провалился под парту. Стукнулся об дерево, загремел, ворочаясь в узком пространстве, и лихорадочно пополз вперёд, в отверстие.

Перед глазами у него стремительно сблизились два окна, в обоих сверкало по солнцу. Окна сшиблись, со звоном рассыпая искры, и под ослепительной вспышкой в небе принеслась откуда-то из времён мамонтов стрела, на лету оборачиваясь аэропланом, – и от молниеносно уменьшившейся Земли поплыла к звёздам решётчатая конструкция с огненным оперением позади. На одной стороне планеты встрёпанный человек оторвался от пульта ЭВМ, озадаченно глядя на результат вычислений. С другой стороны кавалер в парике и камзоле что-то крикнул ему, тот заулыбался и внёс исправление в перфокарту.

В лицо Витьке ударил космический холод, негромко хлопнуло что-то, отдавшись болью в ушах, и тысячи искр заслонили видение. Перекуров кинулся за ним...

Через минуту, пробравшись под сиденьями, среди чужих ног, он вылез из-под учительского стола...