Клей

– И сгодился бы, если б в то время между ног твоей матушки тот питбуль не чавкал, – задорно выдал он, удаляясь, и смех ее подружек усладил его слух.

Терри вернулся в бар, где все еще стоял Рэб и смотрел на танцующих Катрин и Насморка.

– Джонни-бой сегодня в ударе.

– Насморк только в таком стиле и может выступать: наденет белую футболку, закинется экстази и давай вытанцовывать с телкой обтаблеченной, – осклабился Терри.

Хоть он и поставил на место эту сучку возле сортира, а все ж таки терзался ее замечанием. Он посмотрел на Биррелла и Насморка. Пять или шесть лет разницы, а кажется, что все десять. Где-то между его поколением и их пацаны стали чуть больше следить за собой. Терри с горечью осознал тот факт, что в этом культурном расколе он оказался на стороне проигравших.

Таблетки Насморк очень уважал. Больше всего ему нравилось, как без всяких усилий он отдавался во власть бита. Он безжалостно крутил Катрин по танцполу, пока сверкающие капельки пота, очерчивающие в лучах стробоскопа контур ее головы, не слились наконец в первый ручеек. Тогда только он кивнул ей, указывая на свободные места в чилл-аут-зоне.

– Да ты танцор, Джонни, – сказала Катрин, когда они уселись рядышком и принялись тянуть «Вольвик».

Джонни целомудренно приобнял ее за тонкую талию, и обоим было от этого хорошо. Что-то есть в этом парне, какая-то свежесть, красота, говорила себе Катрин, ощущая, как таблетка поднимает в ней трепещущие волны, и прекрасным, полным чувства движением разводя руками.

– А я ведь и на гитаре играю. Меня оттого так и зовут – Джонни Гитара. Уж сколько лет по клубам рублюсь. Танцевальную музыку обожаю, но моя первая любовь – это рок-н-ролл. Гитара. Вот.

– Гитара, – улыбнулась Катрин, что-то разглядывая в изумительных карих глазах Джонни.

– Ну, знаешь, был такой чувак Джонни (Гитара) Уотсон, так вот прикол в том, что мы оба гитаристы и зовут нас одинаково. Меня так поэтому и назвали, в честь того парня. Он черный был, американец.

– Джонни (Гитара) Уотсон, я, кажется, что-то о нем слышала, – соврала Катрин, как рассеянно врут американцы для того якобы, чтоб не слишком обидеть собеседника.

– Мне нравится играть на акустике, но если захочу, могу так запилить в электро, закачаешься. И не подумай, что речь только о паре тем из «Статус-Кво» или «Дыме над водой»… так что, – Насморк приготовился к прыжку, – если вдруг нужен будет гитарист – я к твоим услугам.

– Буду иметь в виду, Джонни, – сказала Катрин, поглаживая его по руке.

Большего ободрения Насморку было и не нужно. Мириады возможностей завертелись у него в голове. Элтон Джон и Джордж Майкл на громадной сцене стадиона, где проходит невероятный по размаху благотворительный концерт, транслируемый на весь мир, и тут, кто бы вы думали, выходит с обоих флангов, уверенно держа электрогитары? Ну конечно же, Эрик Клэптон и Джонни. Спокойные и сосредоточенные, они эдак слегка иронично, с пониманием кивают публике и камерам. Элтон и Джордж церемонно кланяются и уступают им место у рампы, где виртуозы разражаются обжигающим, эффектным и немного слащавым, но от того не менее крутонавороченным дуэтом, все двадцать минут которого тема развивается, беря новые высоты; легендарные пальцы выжимают из «Гибсон-лес-полов» неповторимые звуки, вводящие публику в состояние неконтролируемого экстаза. После чего Элтон и Джордж снова выходят вперед и заканчивают «Don’t Let the Sun Go Down on Me», и камера выхватывает для миллиардов зрителей крупный план: по щекам Элтона льются слезы, так взволновало его ослепительное выступление двух маэстро. Под конец он уже просто не может больше сдержать наплыва чувств и умоляет: «Вернитесь к нам… Эрик… Джонни…» – и гитармены, бросив друг на друга глубокомысленные взгляды, с чувством взаимного уважения пожимают плечами и появляются вновь, вызывая самые оглушительные аплодисменты этого вечера. Насморк выходит на первый план уверенно (его талант подразумевает уместность подобного шага), но ненавязчиво (в конце концов, он как был, так и остался простым парнем из Кальдерса, поэтому-то его и любят тусовщики) и улыбается той простовато-ироничной улыбкой, которая заставляет парней чесаться от зависти, а телочек мокнуть ниже пояса.

Переполненный чувствами, Элтон нескромно обнимает виртуозов. Почти в истерике, едва сдерживая рыдания, он представляет их как «мои большие друзья, Элтон Джон и Джонни Гитара…», но Джордж проявляет сочувствие и уводит старика от микрофона.