Клеарх и Гераклея

— Молодой господин спас мне жизнь, — сказал Клеарх, — вот хочу проведать и принести угощение.

Стражник поглядел, забрал кувшин вина и сказал:

— С молодого господина хватит и остального.

То же повторилось и у дверей каменной клетки.

Юноши выждали, пока стражники заснут, распилили цепь, переоделись в платье охранников и бежали. В предместье финикийский меняла дал им лошадей, оружия и денег.

— Не выдаст ли он нас? — забеспокоился Клеарх.

— Нет, — ответил Митрадат, — я слишком задолжал ему. Если я пропаду, его деньги тоже пропадут, а если я доберусь до Суз и добьюсь от царя места моего отца, то я его не забуду… А вот морем я не могу плыть. Слишком много подарков стребовал я со здешних купцов.

Они скакали как бешеные, и Митрадат позволил себе выспаться лишь тогда, когда они оказались в Лидии.

— А в Лидии ты отца уже не боишься? — спросил Клеарх.

— Кшатрапаваны Лидии и Фригии — всегда враги, — ответил Митрадат, и вот, к примеру, десять лет назад дядя мой, Фарнабаз, и Тиссаферн воевали друг с другом. Кстати, эта война касалась и вас, потому что Фарнабазу сначала помогала Спарта, а Тиссаферну — Афины, а потом наоборот.

— Да, — ответил Клеарх, — это была страшная война, только в Греции о ней говорили по-другому. Говорили, что Афины и Спарта сражаются за первенство в Элладе, а Фарнабаз, мол, сначала помогал спартанцам, а потом афинянам.

Оба посмеялись, и потом Митрадат сказал:

— Не станешь же ты отрицать, что афиняне были разбиты при Эгоспотамах потому, что от них сбежали все гребцы; а гребцы сбежали потому, что персы платили спартанским гребцам по четыре обола в день, а афиняне своим — по три, и то только в обещаниях; и что афиняне после этого никогда бы не оправились, если бы дядя не отстроил на свои деньги их стены и не снарядил афинянину Конону новый флот, который разбил спартанцев при Книде, и что со времен Кимонова мира войну в Греции выигрывает тот, кому помогают персы?

Некоторое время они ехали молча, а потом Клеарх сказал:

— Однако это безумие! Кто может быть слабее царя, у которого один сатрап воюет с другим сатрапом?

— Напротив, — засмеялся Митрадат, — в этом сила царя. Кшатрапаваны воюют и шпионят друг за другом, и где же источник власти и осведомленности, как не в раздорах подчиненных? Однако, — прибавил Митрадат, — если наместник вздумает воевать не против соседа, а против царя, все другие наместники объединятся против него. И мой тебе совет: никогда не становись на сторону тех, если кто по безрассудству или от отчаяния взбунтовался против царя, если, конечно, не уверен, что сможешь выгодно им изменить.

Этой ночью они заночевали в маленькой деревушке. Хозяин пошел вместе с другими на озеро ловить рыбу, а Митрадат лежал с Клеархом на плоской кровле и глядел на удивительное небо и частые звезды и думал, что от Даскилея до Суз девяносто дней пути, а до звезд во много раз больше. Еще Митрадат глядел на звезду Анахиту, которой царь недавно построил храм в Экбатанах, и ему это не совсем нравилось, так как Митрадат был посвящен во все тайны магов, а учение магов ни храмов, ни статуй не терпит.

Митрадат продолжал дневной разговор.

— Вот так-то, — сказал он, — сила большой страны вытекает из раздоров между равными, которые хотят отличиться в глазах царя, а хозяйственным людям до этого дела нет. А в ваших городках из раздоров между бедняками и богачами вытекает вечная слабость и нищета, и изгнания; и, клянусь Ахура-Маздой, вы делите земли и конфискуете имущества, а потом ломаете голову, почему данники персов богаче свободных эллинов. И начинаете доказывать, что свобода и бедность лучше, чем богатство и рабство! Но я скажу тебе: пока свобода не станет выгодной — какое это ваше греческое слово, — экономически выгодной, она ничего не стоит. А видал ли ты, чтоб свободные были богатыми?

Потом помолчал и, глядя на звезды, добавил:

— Кстати, понял ли ты, что истинной причиной гнева отца была проигранная битва? И мой план все-таки был хорош, и я бы разбил тебя, если бы не оказался трусом.

У Клеарха похолодели кончики пальцев, и он спросил:

— Как ты меня узнал?

А надо сказать, что у персов есть такое божество, Фарна, в виде сияния над головой знатных и удачливых. Греки его не видят, видят только персы; и Митрадат в ту ночь увидел Фарну у головы Клеарха и все понял.

— Что же ты, однако, не признался моему отцу?

— Чтобы он не сварил меня в свинце или масле…

Митрадат рассмеялся:

— Он бы усадил тебя за свой стол и пожаловал бы тебе больше земли, чем во всей твоей Гераклее! Разве персы убивают врагов, просящих о защите? Разве царь не осыпал милостями и Фемистокла, и Алкивиада, когда народ прогнал их за то, что их победы вызывали слишком большую зависть?

Уже светало, когда Клеарх проснулся, взял кувшин с водой и пошел по малой нужде к краю крыши. И вдруг слышит, кто-то точит нож. А голос спрашивает:

— А за людьми управляющего уже посылали?

— Может, сами управимся, их же всего двое?

Собеседник возразил:

— Нет, надо связать их и послать за людьми Фарнака. Потому что он предупреждал, чтобы мы таких вещей без его ведома не делали…