Кластер

Понятно, что это психотравма, как говорит здешний надменный аналитик. И да, прошла всего неделя, и страх ещё до конца не рассеялся. И даже несмотря на то, что никаких следов нападения не обнаружено, Алиса не уверена, что ей тогда в Росастро показалось. Это лицо-маска… нет-нет… вот как раз вспоминать не надо…

Они договорились на час около южного выхода из торгового молла, но Алиса, конечно, опоздала. Двадцать две минуты – это для неё ещё по-божески. Но на сей раз Алиса очень на себя злилась. Слишком долго выбирала, какое из двух синих платьев больше подходит к серьгам и кольцу, долго возилась с волосами, да и ехала тоже слишком долго. Это даже с учётом того светофора, который она проскочила на красный.

Андрей стоял, облокотившись на перила беседки, и смотрел на лёд, которым стал здешний декоративный ручей. Алиса немного задержалась, рассматривая его сквозь лобовое стекло своей Х5. Она бы дала ему лет 27, хоть Юлька уже и посмотрела – на самом деле на пять больше. Худощавый, острые черты лица, светлые, длиннее, чем полагается у чиновников, волосы. Какого цвета глаза, отсюда не видно, а в больнице она не обратила внимание. Голубые?

– Не холодно в такой мороз без шапки? – крикнула Алиса, открывая дверь машины.

Андрей повернул голову и, улыбнувшись, пожал плечами с видом человека, который до настоящего момента подобного вопроса себе не задавал.

* * *

За город удалось вырваться быстро. Повезло. Алиса давно не ездила на юго-восток, и теперь с удивлением обнаружила, что здесь расширяют шоссе. Новенькая техника, словно бы только что высыпанная из коробки, мастерила ещё две полосы. Ровное покрытие тихо шелестело под колёсами. Появилась светоотражающая разметка.

– Как по взлётной полосе едем, – заметил будто угадавший её мысли Андрей. И повернулся в Алисину сторону. – Я всё хочу спросить: как вы оказались в больнице?

Алиса скривилась.

– Да ничего такого, немного ударилась головой, – она потёрла ладонью затылок и засмеялась. – Уже пожалели, что едете с ушибленной?

– Пока нет, – улыбнулся Андрей.

– У вас заниженные ожидания от жизни, – усмехнувшись, констатировала Алиса.

– Не исключено. Но вообще дети подземелий, вроде меня, радуются любой возможности оказаться где-нибудь за пределами «Микрона». Даже если это грозит новыми опасностями.

– Если все равно погибать, может на «ты»? – прищурившись, спросила Алиса. – Единственное, на брудершафт здесь выпить нечего.

– Брудершафт будем держать в уме.

– Договорились.

Дорога дальше шла всё время прямо, будто её прочертили по очень длинной линейке. Алиса закурила и пробудила ото сна магнитолу. Из динамиков запричитал «Unkle».

– Я тебе расскажу, почему мы совершаем этот трип, – сказала она. – А то ты из вежливости, наверное, не спрашиваешь. Дело в том, что у меня когда-то была группа…

И Алиса взялась рассказывать про «Любовников», которых выкосило за полгода, «Второй фронт», который что-то там, по мнению чекистов, пропагандирует, и про странный сайт с цитатой из старой песни. На словосочетании «второй фронт» Андрей чуть вздрогнул и потом некоторое время напряжённо смотрел прямо перед собой. Алиса этого не заметила, увлёкшись рассказом.

Она вспоминала их всех. Паша Сумароков – клавишник. Ангельский мальчик, играл с закрытыми глазами и разговаривал тихим детским голосом. Дима Юрков – бас-гитарист, и, как бас-гитаристу и полагается, всегда ходил с собранными в хвост волосами. Весь в кожаных браслетах с псевдорусской вязью. Анечка Шосток – молотила на ударных. Круглолицая, вечно с разодранными руками – она держала дома не то четыре, не то пять кошек…

Пашу положили на операцию уже через пару месяцев, как Алиса уехала в сольный тур. Там и операция-то вроде ерундовая была, и прошла удачно. А потом что-то такое случилось с уколом. Что-то ему ввели по ошибке. Началась аллергическая реакция, а её вовремя не заметили.

Через три месяца – Аня. Пошла с друзьями в парк. Кто-то толкнул – упала и ударилась. Разрыв селезёнки. Ну и не успели до больницы довезти.

А последним – ещё через месяц с небольшим – Дима Юрков. Автокатастрофа.

– Странно, да? – спросила Алиса, закуривая ещё одну. И сама же себе ответила: – Очень странно.

Айрат, говорила она, похоже, знает, что случилось. Он был у них у всех. И с Димкой до последнего общался. И вот я чувствую: он что-то знает, но мне не говорит. И хочу его расспросить.

Долго молчали. Алиса смотрела на дорогу, Андрей – в окно.

– Ты не поверишь, – сказал он в какой-то момент. – Полная дичь, конечно. Совпадение. Но мы когда-то в шутку «вторым фронтом» называли себя.

– Себя?

Андрей двинул головой, словно пытался размять затёкшую шею.

– В институтские годы каждый второй кажется себе мыслителем. А у нас группа была – одни эти самые вторые. Сколотили масонскую ложу, готовили переустройство мира. Наделали кучу глупостей, само собой, попались. Сейчас из семерых на свободе двое: я и Валька Савельев.

И он рассказал про свой «второй фронт». Про акции, СИЗО и подвалы, про опубликование документов Росновы и про то, что последовало за этим.