Клан. Разбитые стекла

Полина сжалась, неловко запахнув халатик и прижав руки к груди в защитном жесте. Было страшно даже подумать, что мужчина, нелюдь до нее дотронется. Больше смерти она боялась ощутить на себе его руки. Девушку замутило, лицо побелело, словно ее вот-вот вывернет. В золотисто-янтарных глазах застыл ужас. Мужчина вздохнул, продолжая мягко удерживать ее руку.

— Девочка, я убийца, а не насильник и не садист. Истязать тебя я не намерен, мне это не нужно. Наоборот, хочу помочь. Подлечить. Ждать, пока ты очухаешься сама — большая роскошь, тут не санаторий и нянек нет. Уговаривать никого я не собираюсь — на это нет ни времени, ни желания. Либо раздеваешься сама, либо тебя раздену я.

Девушка бросила на него затравленный взгляд и отчаянно дернула пояс халатика дрожащими руками.

— Не надо, я лучше сама!

Шелковая ткань соскользнула, обнажая кожу, тут же покрывшуюся мурашками. Девушка резко дернулась, чтобы стянуть трусики, пока решимость ее не оставила. И побелела, заскрежетав зубами в попытке унять или хотя бы скрыть боль, пронизавшую все тело от неосторожного движения. Но скрыть что-то от цепкого стального взгляда начальника спецотдела КГБ вряд ли кому было по силам. И уж точно, не Полине.

— Оставь.

Сильные мужские руки уложили девушку на спину, не обращая никакого внимания на ее трепыхания.

— Больно не будет. Но если начнешь дергаться и мешать мне, буду вынужден тебя обездвижить, — предупредил Ивашин.

Полина кивнула и замерла в его руках. Лишь по щеке скатилась одинокая слезинка, которую, как надеялась девушка, он не заметит.

Мозолистая ладонь, более привычная держать оружие, чем касаться женского тела, уверенно легла на то место, где еще мучительно ныло сломанное ребро. От ладони мага шло странное тепло, проникающее под кожу, как радиация, и в то же время — мятный холодок. Удивительные ощущения! Ничего подобного Полина даже представить себе не могла. И под этой рукой боль отступала, таяла, словно снег под лучами весеннего солнца. Тошнота и дрожь медленно растворялись под натиском чужой силы, трусливо покидали измученное тело, уступая место странному оцепенению и спокойствию.

Закончив с ребром и убедившись, что от перелома не осталось и следа, маг накрыл ладонью покрытую синяками и ссадинами грудь. Девушка инстинктивно дернулась, но вовремя вспомнила, чем это грозит, и притихла, зажмурившись и почти не дыша. Но вскоре об этом пожалела: с закрытыми глазами чувство обнаженности и беззащитности лишь усилилось, а каждое прикосновение ощущалось еще острее. Каждой клеточкой тела Полина ощущала, как теплая ладонь монстра из КГБ касается груди, медленно опускается вниз, по животу, накрывает жуткий шрам. Почему больше не больно? Она не знала. Открыть глаза было слишком страшно.

По животу разливалась волна тепла одновременно с уже знакомым мятным холодком и легким покалыванием, принося облегчение. Девушка немного расслабилась — действия мужчины были сдержанными, профессиональными, неожиданно бережными. Ужас перед этим мужчиной постепенно уходил, уступая место настороженности, на смену которой пришло смущение. Зачем он делает это? Почему он делает это сам, вместо того, чтобы просто кому-то приказать? Почему ей больше не страшно?

Неожиданно ощущения изменились. Девушка не сразу поняла, что с нее сдернули трусики, и мужская рука проникла между ног, касаясь промежности.

Мысли Полины разлетелись испуганными пташками. Девушка инстинктивно попыталась сжать ноги, но лишь плотнее зажала ими руку чекиста. Широко распахнувшиеся глаза девушки утонули в расплавленной стали его взгляда — бесстрастно-сосредоточенного, словно перед ним лежала не раздетая девушка, а военная карта, а сам он не касался интимных мест Полины, а собирал автомат. И этот холодный, равнодушный взгляд, как ни странно, подействовал на девушку успокаивающе. Ее изувеченное полудохлое тельце совершенно не интересовало монстра из КГБ. Невысокая, худенькая, не обладающая ни выдающимися женскими прелестями, ни яркой, выделяющейся внешностью, она и в лучшие времена не особо привлекала мужское внимание. А сейчас могла показаться привлекательной разве что в усмерть пьяному или сумасшедшему. Начальник спецотдела КГБ ни к первым, ни ко вторым явно не относился. Испуг сменился неловкостью. Полина лежала обнаженная, беззащитная и беспомощная, перед малознакомым опасным мужчиной, который неведомой силой исцелял ее, и выглядел при этом так, словно занимался самым обыденным делом.

— Мешаешь. Ноги разожми и расслабься, — приказал Ивашин. — Порвали тебя, такое на расстоянии не лечится. Ничего нового у тебя между ног я не увижу, там такая же часть тела, как рука или нога.