Клан

Маккиндри подскочил и схватился за грудь, хотя вряд ли сегодня его ждало что-то страшнее изжоги от бурито и поджарки из фасоли, которые он слопал не больше часа назад. И все же встряска напомнила ему, что после трех банок пива в сочетании с мягким лепетом воды в ручье он задремал, потерял бдительность. Черт, даже если наживку на конце лески ухватит сом, он не заметит, и даже прохладный ветерок не мог нарушить его блаженства. Для него в рыбалке главным был процесс, а не результат. Мир и покой, безмятежность и, конечно, пиво – вот настоящий улов. Здесь его редко беспокоили, но сейчас стоило ему задремать и развалиться на раскладном стуле, как раздался хруст шагов по засохшей почве берега, а потом голос.

Он почесал в затылке и удивился, как в таком полудохлом Мухосранске, вроде Элквуда, всегда находились срочные дела, причем когда он в настроении только напиться.

Раздраженный, шериф сел на стуле ровно, почувствовал, как тот под ним шатается, и уперся ногами в траву, чтобы вернуть равновесие. Не хватало шлепнуться на задницу перед человеком со срочным делом. Он повернулся через плечо и прищурился на гостя.

Быстро встал.

– Ась?

Чужаки означали проблемы. За его время в Элквуде иначе не бывало. Даже если сами они не являлись их источником, быстро их находили. А потом у Маккиндри начинались головные боли от стресса и подскакивало давление, из-за чего он мучился одышкой и потел как свинья, хотя док Веллман объяснял эти симптомы избыточным весом. Как бы то ни было, он страдал от каждого громкого звука, а кишечник жил своей жизнью всякий раз, как приходилось терпеть интерес и бесконечные расспросы суровых полицейских, следователей и чиновников, в глазах которых он был шутом гороховым, который только и делает, что целыми днями жует табак да пристает к сестре. Ну да, наверное, он не такой образованный, как федералы, которые разбрасывались названиями типа «Куантико», – Маккиндри казалось, что это звучит как ПТУ для автослесарей, – но и не дурак. Он в свое время тоже учился, а теперь придерживался убеждения, что самые ценные и полезные знания получил в мире, а не сидя в уютном кресле и слушая рассусоливания профессоров о цифрах да теориях. Хотя он никогда не говорил этого строгим мужчинам с квадратными выбритыми подбородками, зализанными волосами и в похоронных костюмах. Они считали его болваном – его это устраивало. Лучше так, чем они заподозрят, что он знает больше, чем говорит.

Смеривший его взглядом мужчина на берегу не был похож на чинушу, и шерифу хотелось верить, что это к добру. Но выражение лица пришельца говорило, что это может быть скоропалительный вывод.

– Клюет? – спросил черный. Он был высок, очень высок, не меньше двух метров, по прикидке шерифа, и хорошо сложен. Голова выбрита, на глазах – темные очки, в которых отражалось озадаченное лицо Маккиндри. Синие джинсы, черный ремень с серебряной пряжкой и белая рубашка, раскрытая у воротника. Он улыбался, но легче Маккиндри от этого не стало.

– Клюет, да не то, что хочется, – ровно ответил Маккиндри. – Чем-то могу помочь? – ожидая ответа, он мысленно просчитывал расстояние до оружия, которое привык вынимать перед тем, как сесть, чтобы кобура под его весом не натирала бедро.

– Надеюсь.

– Как вы меня сыскали?

– Женщина в вашем офисе сказала, – улыбнулся он. – Очень любезная. И миленькая.

Маккиндри запомнил сделать выговор Стелле, как только вернется, если, конечно, пришелец не явился его убить или ограбить – в этом случае он уже не вернется, по крайней мере, живым. То, что Стелла была его женой, значения не имело. Наоборот, это лишний повод подумать, кого к нему посылать.

– Ну и чего надобно? – спросил он, не скрывая нетерпения.

– Ответы.

– Какие?

– О семье, которая жила здесь и переехала пару месяцев назад.

Маккиндри вспомнил, где оставил пистолет, и теперь, когда стало ясно, что нужно черному, его захотелось вернуть. Он видел, как тот лежит на земле, рядом с мини-холодильником, в трех метрах от него: ствол – на краю шляпы, рукоятка – в траве.

– Это какая-такая семья? – спросил он.

– Думаю, мы оба знаем какая, – ответил мужчина. – А чего ты не знаешь, так это что будет с твоей белой задницей, если дернешься за пушкой.

Маккиндри не сразу отвел глаза от пистолета. Он не торопился, чтобы сформулировать адекватный ответ на услышанное оскорбление. Засунув большие пальцы за оружейный ремень, он натянуто улыбнулся.

– Мы знакомы, сынок?

– Сомневаюсь. Меня зовут Бо, так что теперь мы официально представлены.

Маккиндри подумал, что имя у него как у педика.

– Что ж, Бо, – сказал он, – назови хоть одну причину, чтобы я не упрятал твою черную задницу в кутузку за оскорбление офицера не при исполнении?

Человек без промедления кивнул.

– Я и две назову.

Маккиндри почувствовал, как напрягся, когда гость потянулся за спину и достал пистолет, на котором театрально взвел курок.

– Это раз, – сказал Бо, затем кивнул за плечо Маккиндри, откуда, как тот слишком поздно понял, доносились быстро приближающиеся шаги. Он выругался.