Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов

Как я уже говорила, он являлся одним из лучших законников в округе и после смерти Ньюхена сделался главой беллетрицейских юристов. Именно Грифон добился рекордного штрафа в знаменитом деле Трех слепых мышат против Жены фермера и очень помог в обуздании пиратских вылазок Немо в «горячие точки».

Грифон как раз читал мои заметки и порой неразборчиво хмыкал, переворачивая страницы и поглядывая на меня поверх очков.

– Ну, повеселимся! – сказал он.

– Повеселимся? – повторила я. – Это при защите по делу о «вторжении в текст» второго класса?

– Сегодня вечером я веду дело по обвинению в причинении слепоты против триффидов, – веско ответил Грифон. – И дело о военных преступлениях марсиан в «Войне миров» тянется до сих пор. Поверьте мне, вторжение в текст – это легкая забава. Хотите взглянуть на список моих клиентов?

– Нет, спасибо.

– Отлично. Мы послушаем, что скажут свидетели и как Хопкинс представит дело. Я могу решить и не вызывать вас. Пожалуйста, только не делайте никаких глупостей вроде внезапного увеличения в росте, я из-за этого чуть не проиграл дело Алисы. И если Королева прикажет отрубить вам голову – игнорируйте.

– Ладно, – вздохнула я. – Давайте так.

Когда мы прибыли, Король и Королева восседали на своих тронах и были единственными в этом зале, кто хотя бы с виду держал себя в руках – уход Алисы двумя страницами раньше здорово выбил присяжных из колеи. Они уже расселись по местам, но яростно переругивались со старшиной – кроликом, который, глядя на них, грыз себе потихоньку большую морковку, под шумок протащенную в суд.

Валета Червей уже отвели назад в темницу, а пирожки – вещественное доказательство класса «А» – унесли. На их место водрузили подлинную рукопись «Джен Эйр». Перед Королем и Королевой сидел представитель обвинения, Мэтью Хопкинс, в окружении злобных с виду птиц и смотрел на меня с нескрываемой ненавистью. Он выглядел куда мрачнее, чем когда мы столкнулись с ним в «Процессе», хотя и тогда уже радостью не лучился. Судьей, вне всякого сомнения, являлся Король, поскольку он был в большом парике, но какова в процессе роль Королевы, я понятия не имела.

Двенадцать присяжных утихомирились и принялись усердно что-то строчить на своих грифельных досках.

– Что они делают? – шепнула я Грифону. – Ведь слушание еще даже не началось.

– Тишина в суде! – пронзительно возопил Белый Кролик.

– Отрубить ей голову! – вскричала Королева.

Король снял очки и беспокойно огляделся по сторонам, силясь уразуметь, кто это там разоряется. Королева пихнула его локтем и кивнула в мою сторону.

– Эй, вы там! – сказал он. – Скоро и вам предоставят слово, обвиняемый…

– Нонетот, – встрял Белый Кролик, сверившись с пергаментом.

– Да? – ответил Король после некоторого замешательства. – Значит ли это, что мы завершили слушание?

– Нет, ваше величество, – терпеливо объяснил Белый Кролик. – Это ее фамилия – Нонетот. Четверг Нонетот.

– И вам это кажется забавным?

– Нет, ваше величество, – ответила я. – Это мое имя от рождения.

Судейские принялись яростно царапать на своих грифельных досках: «Это мое имя от рождения».

– Вы потусторонница? – уточнила Королева, которая уже некоторое время пялилась на меня.

– Да, ваше величество.

– Тогда ответьте мне на такой вопрос: А и Б сидели на трубе. А упало, Б пропало, что осталось на трубе?

– Глашатай, огласите обвинение! – сказал Король.

При этих словах Белый Кролик трижды дунул в трубу, развернул пергаментный свиток и прочел:

– Мисс Нонетот обвиняется во вторжении класса два в текст в нарушение Уголовного кодекса беллетриции FAL/0605937 и общего законодательства Книгомирья относительно непрерывности сюжетных линий, утвержденного Советом жанров в тысяча пятьсот восемьдесят четвертом году.

– Изложите вердикт, – сказал Король суду.

– Протестую! – воскликнул Грифон. – До этого еще далеко!

– Протест отклоняется! – крикнул Король и добавил: – Или я хотел сказать, протест принят? Всегда путаюсь: это все равно как «посеешь холод, пожнешь горячку» и наоборот. Никак не могу запомнить правильный ответ. В любом случае, можете вызвать первого свидетеля.

Белый Кролик снова трижды протрубил и провозгласил:

– Первый свидетель!

Первым свидетелем оказалась миссис Фэйрфакс, домоправительница из Торнфильд-холла, поместья Рочестера. Она, моргая, медленно осмотрелась, улыбнулась Хопкинсу и сердито уставилась на меня. На свидетельскую трибуну ее проводил пристав – большая морская свинка.

– Клянитесь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды! – сказал Белый Кролик.

– Клянусь.

– Запишите, – велел Король присяжным, и те усердно нацарапали «запишит» на своих грифельных досках.

– Миссис Фэйрфакс, – начал, поднявшись, Хопкинс, – мне бы хотелось, чтобы вы своими словами рассказали об обстоятельствах вторжения мисс Нонетот в «Джен Эйр», не прерываясь с самого начала и до конца…

– А потом что? – спросил Король.

– Тогда она сможет прерваться, – с некоторым раздражением сказал Хопкинс.

– А, – отозвался Король тоном человека, который думает, что все понял, но на самом деле сильно ошибается. – Тогда продолжайте.