Клад

— Не тяни, — сказал папа, не разжимая губ. — Она все ближе к носу.

— Не шевелись, — предупредил дядя Коля. — И не дрожи. — Раз! И вместо огонька на кончике сигареты остался разлохмаченный табак.

Мы перевели дыхание. Хорошо, что мама этого не видела — она бы им задала! Еще больше, чем за самогон.

Лешка в восторге подхватил кнут и пошел махать во все стороны. Мы даже разбежались. Он разнес бы весь двор, но дядя Коля подкрался к нему, выхватил кнут и стал терпеливо объяснять, как правильно им работать, как делать «оттяжку» и другие премудрости. А потом показал все это в замедленном движении. И вскоре со двора послышались сначала какие-то шипящие, а потом все более чистые и резкие щелчки. С Алешкиным упрямством он это дело освоит быстро.

Но когда были «преодолены первые трудности и достигнуты убедительные результаты», Алешка спохватился, что «ерундой занимается», а ему надо клад откопать. Он бросил кнут, разыскал свою любимую большую лопату и собрался идти на развалины княжеской усадьбы. Мама сразу сказала:

— Нет, с фермы ни на шаг.

Но дядя Коля ее успокоил:

— Сейчас еще не опасно. Деньги пока не пришли, я узнавал. Пусть идет, — он подмигнул Алешке, — нам золотишко не помешает, верно? А Димка за ним приглядит.

— Подглядывать будет, а не приглядывать, — насторожился Алешка. — Ну, ладно, пошли. Только никаких пополам.

Дядя Коля дал нам с собой бутылку молока и пакет с плюшками. Мы взяли лопату, мешок для сокровищ и пошли.

На подступах к усадьбе мы сразу же выбрали посимпатичнее дерево и устроили под ним привал, съели все плюшки, выпили молоко и повалялись на травке. А потом перебрались через разрушенную ограду, отыскали среди крапивы и лопухов чуть заметную тропку и пошли по ней к развалинам дома. Кое-где у него сохранились стены с дырками вместо окон, в одном даже висела на петле полусгнившая рама, качалась сама по себе и скрипела — противно так, угрожающе. Внутри дома, конечно, не было никаких полов и потолков, только росли среди битых кирпичей те же лопухи и хрипло каркали на нас сверху потревоженные вороны. Что-то мне здесь не очень понравилось. Да еще облако набежало на солнце, стало как-то тускло и холодно. Мрачно и неуютно.

Но Алешка чувствовал себя как дома. Козленком скакал по камням, заглядывал во все дырки, переворачивал кирпичи, а потом взобрался на окно и, приложив козырьком руку ко лбу, стал деловито оглядывать старинный одичавший парк, за которым начиналось кладбище и виднелась среди покосившихся надгробий полуразрушенная часовня.

Опираясь на лопату как на ружье, он словно великий, но худенький полководец оценивал суровым взглядом поле предстоящей битвы. За золото и бриллианты.

Я сначала улыбнулся. Но вдруг мне за него тревожно стало. Как-то не по себе. Сердце каким-то холодком сжалось. Я даже оглянулся.

— Пойдем отсюда, — безнадежно сказал я. — Что-то мне здесь не нравится.

— Как же? — бросил Алешка, даже не оборачиваясь. — Щас! А трактор? А дача?

— Да нет здесь ничего. Может, никогда и не было. Враки одни.

Алешка обернулся и так посмотрел на меня, что мне показалось, будто он ахнул меня черенком лопаты в лоб. Со всего маху. И я сразу понял: уговаривать его бесполезно. И до вечера ковырял с ним камни и долбил лопатой сухую землю там, где, по его мнению, скрывались сокровища…

Теперь мы почти все свободное время проводили в развалинах. Хорошо еще, что его было мало.

Нельзя сказать, что поиски наши были совсем уж безрезультатными. Нет, кое-какие находки мы все-таки сделали. И довольно интересные. Нашли старинный серп (Алешка, правда, все пытался доказать, что это изогнутый кинжал), ржавый портсигар, который не открывался, и кусок настоящей винтовки, дядя Коля сказал, а как же, здесь же партизанские бои были во время войны, тут по лесам и полям еще много оружия прячется. И по домам тоже. Но клада все не было…

Первая схватка

И вот как-то мы вернулись на ферму с очередных бесплодных археологических раскопок, у ворот стоял ржавый «жигуленок», а дядя Коля разговаривал во дворе с каким-то пузатым парнем. Тот был без пиджака, но зато в бейсболке.

Мы сначала не обратили на него внимания, подумали, что он дачник, за молоком приехал. И разговаривали они спокойно, вполголоса. Дядя Коля лениво постукивал черенком кнута по сапогу, а Пузан оттягивал на груди подтяжки и щелкал ими по круглому пузу.

Мы было пошли мимо них в огород, где мелькала мамина шляпка и папина лысинка, но тут донеслись обрывки фраз, которые нас насторожили. Мы еще ничего не поняли, но уже остановились, откровенно прислушиваясь.

— Обналичишь… — бубнил как попугай Пузан. — Кому передать — тебе скажут… Или перечисли вот на этот счет… — и он протянул дяде Коле клочок бумаги. — Не задерживай… — кивнул в сторону машины. — Сам видишь, на какой дрянной тачке приходится ездить… Ты понял?

— Все? — спросил дядя Коля злым голосом и медленно порвал бумажку на четыре части. Скомкал и швырнул в лицо парня. — Ни копейки от меня не будет. Слишком трудно они мне достаются. — И очень похоже передразнил: — Ты понял?