Кислород

Но она уже понимала, что видела, потому что была мысленно готова к этому. Апокалипсис. Полностью автоматическая роботизированная техника Санитарного Отдела очищала городские здания от трупов, увозя их в какой-то специализированный ангар, куда затем напустят замораживающий азот и законсервируют до лучших времен. Она так ясно представила эту картину, что пришлось срочно брать себя в руки. Дело было даже не в том, что одно из этих тел принадлежало ее дочери, с которой она была не особенно близка и которая как почти все дети астронавтов выросла в спартанских условиях государственного интерната, пока она осваивала космос. Просто космос приучил леди Терезу мыслить шире личного.

Все эти безответственные деятели из лаборатории, заполучив в свое распоряжение долгожданные «ящики Пандоры», думали только об удовлетворении собственного любопытства. У них элементарно чесались руки. Они бы и атомную бомбу взорвали в центре города ради эксперимента. И теперь, судя по всему, именно ей предстояло встать на пути развивающегося апокалипсиса, больше было некому. А для этого нужно было первым делом выяснить, как это убийственное «оно» просочилось из лаборатории и где «оно» прячется сейчас.

А еще нужно было освободить голову от мыслей о прозрачной фате и взлетающих в воздух букетах цветов, ¬– всего того, чего у нее в жизни не было, а хотелось бы иметь. Еще пару минут назад они ее одолевали.

13

Эти белые и желтые движущиеся пятна почему-то напомнили ей свадебную церемонию. Голубое небо и пышные кружева, развевающиеся на ветру. Она размечталась. Может они с Буги пройдут этот путь снова, но уже на более высоком уровне? Ей хотелось уколоть и встряхнуть дочь, которая совсем закисла в своей лаборатории. Распустить хвост по ветру, пустить пыль в глаза всем своим знакомым. Доказать, что она еще жива. Когда она выходила замуж, разносолов на столе не было. Даже простая вода была в дефиците. Местные водоемы все еще были ядовиты, и вся пригодная для землян жидкость синтезировалась в специальных реакторах при огромных энергозатратах. Для снижения этих затрат, объем любой жидкости, превышающий десять литров, полагалось не дезинтегрировать, а утилизировать, то есть очищать воду и экономно пускать ее в повторный оборот. Сейчас такая необходимость конечно отпала.

Или не отпала? Леди Тереза задумалась. А если все дело в этом? Не свела ли она концы с концами?

– Десять литров, – пробормотала она. – Десять литров. Могу я воспользоваться вашим видеофоном?

– Конечно, мэм, – любезно откликнулся автопилот. – Кнопки слева от вас.

Она набрала Отдел Доставки. Мониторы продолжали не работать.

– Какой объем кофе был заказан ночью лабораторией? – спросила она, закрывая глаза, чтобы всецело сосредоточиться на ответе.

– Двадцать стаканчиков по двести миллиграмм. В общей сложности четыре литра.

Ее построения мгновенно рухнули. Ей бы сдаться, но нет. Не в ее правилах.

– Какая-нибудь еще жидкость была заказана?

– Восьмилитровый праздничный сосуд, мэм. Для особых случаев.

– Зачем?! Что в нем было? – недоуменно воскликнула она.

Ответ она предугадала. Это действительно был особый случай. Уникальный шанс встретиться с иной разумной жизнью. На радостях ученые мужи решили устроить ночные посиделки со спиртным, а перед этим – открыть коробочку, не помеченную мелом. Вот и открыли.

– Боже! – сказала леди Тереза.

Литров в заказе набралось больше чем достаточно, чтобы отменить безопасный процесс дезинтеграции и запустить процесс утилизации жидкости. После очистки вода из лаборатории снова слилась в городской резервуар.

– Чем еще могу быть полезна, мэм?

– Ничем.

– Рада была вас услышать.

Она отключилась. Леди Тереза продолжала размышлять. Когда телепорт открылся, неведомая смерть из шурфа Немана, возможно какая-то особая форма местной жизни, мгновенно покончив с живой органикой, проникла в еду и питье. Притаилась. Дезинтеграцию она бы не перенесла, но Санитарный Контроль, действуя строго по инструкции, упустил свой шанс отличиться. Так смерть из лаборатории попала ночью в городской резервуар, а оттуда в утренний кофе, приготовленный для шести тысяч завтраков. Они с Буги чудом уцелели. Он к завтраку не прикоснулся, а она – потому что ей заменили кофе бутылкой шипучки, приготовленной заранее.

В окно леди Тереза больше не глядела. Люди, без сомнения, заслужили жестокий урок, который преподнесла им поверженная планета, но право ответного удара у них осталось. Назвав живой органикой людей из лаборатории, в том числе и свою дочь, леди Тереза достигла наивысшей точки эмоциональной отстраненности, как того требовал офицерский Психологический Устав. Начиная с этого мига, все ее решения как офицера флота считались правомочными и подлежащими к безусловному исполнению.