Кирпич из Лондона

«Пять секунд! Пять секунд, чтобы она вытерлась», — лихорадочно складывал чертежи Роман. Запомнил, как они лежали. Только большой не мог сложить, получилось почти комком. Так не пойдет. Значит, нужно время. К тому же там еще какие-то документы были.

За секунду, как Олеся вышла из ванной, Роман проскользнул на кровать.

Девушка была закутана в два полотенца. Одно вокруг тела, второе на голове.

— Я тебя согрел, давай и просушу! — протянул он к ней руки.

Когда Олеся снова ушла в ванную, Роман, еще не отдышавшись толком, рванул в кабинет отца. Первым делом вынул большой лист и аккуратно сложил его. Он понимал, что Олеся проведет в ванной меньше времени, чем в первый раз, голову мыть уже не нужно, поэтому вытащил два первых листа, положил рядом друг с другом и сделал два снимка. Аккуратно убрал все, закрыл портфель, поставил как стоял и успел лечь в постель. Олеся вышла из ванной уже без полотенец…

Через несколько часов, проводив Олесю домой, Кушаков сидел у домашнего компьютера, вбивал в поиск ключевые слова. Скачал фильмы. Начал смотреть. Роман не любил советские фильмы. Жизнь там была показана счастливой. Неестественной, так ему казалось. Если так там было хорошо, отчего от нее отказались и развалили Советский Союз?

Он просмотрел все десять серий «ТАСС уполномочен заявить» и две серии «Возвращения резидента». После просмотра в животе закрутило, противно засосало под ложечкой. Кушакова испугали факты, он провел несколько аналогий с собой. Это и связь с дочкой, у которой родители причастны к оборонной промышленности, и тайниковые операции. А добил его оперативный псевдоним шпиона — Трианон. Непонятно. Интернет раскрыл ему тайну. Когда строился версальский дворец, то на этом месте стояла деревня Трианон. Ее уничтожили. В память о ней назвали так два летних павильона «Фарфоровый Трианон».

Ему дали псевдоним Растесс в честь деревни, которую бросили жители. Трианон — деревня, из которой выгнали людей. Трианон накрылся медным тазом. Сам кончился. А он… Растесс…

От всего этого Романа била нервная дрожь, зубы выстукивали дробью молитвы. Он лег в постель, укрылся с головой, подтянул ноги к груди. Так теплее и не так больно в животе. Только под утро он забылся тревожной дремотой в позе эмбриона.

Щукин

Полковник пил кофе, читал сводки наблюдения за Кушаковым. Его позабавило, что тот смотрел сериалы про шпионов, а потом, укутавшись с головой, принял позу зародыша. Признаки страха. А с другой стороны… Шукин задумался, встал, открыл окно, закурил. В дверь постучали, и, не дожидаясь приглашения, на пороге появился майор Уланов.

— Заходи, Аркадий Викторович! Присаживайся, — кивнул на стул Щукин. — Смотрел сводку «наружки»?

— Очень внимательно, — ответил Уланов.

— На твой взгляд, не чует ли он нас? Не прокололись ли мы? Все-таки он опытный оперативник, агентурист толковый, да и навыки в наружном наблюдении не прошли даром.

Майор помолчал, собираясь с мыслями:

— Знаете, он далеко не дурак. Запутался в своих шпионских игрищах, но умеет думать, анализировать, сопоставлять. Вот и эти сериалы смотрел не зря, увидел аналогию. И с Дубовым из «ТАСС уполномочен…», и с «Возвращением резидента». Тут слепой их не увидит. И концовки у них также понятны и прозрачны. Оттого и психует. Полагаю, что он сейчас усилит меры конспирации, а то и вообще заляжет на дно, сообщит кураторам, те выведут его на год-два в категорию «консервов». С радиозавода сколько лет был в «спящем режиме», а потом связь с ним восстановили. Есть интерес у американской разведки к нашему региону. И агенты им ценны. Всякие агенты. И Кушаков им интересен тем паче.

— Согласен. Нет мыслей, какое новое задание ему отработали через тайник хозяева?

— Работаем, товарищ полковник.

— Ясно, давай, что у тебя.

Но не успел полковник закончить мысль, как зазвонил телефон оперативной связи.

— Щукин. Слушаю.

— Полковник Герасимов.

— Слушаю, Сергей Артемович.

Щукин прижал трубку плечом к уху, постучал по материалам на Кушакова и показал пальцем вверх.

— Москва? — шепотом спросил Уланов.

Полковник кивнул.

— Как у вас дела? — спросил Герасимов.

— Нормально. Работаем. Все по плану, согласованному с вами. Копию сводок наблюдения, справку-меморандум о проделанной работе отправим в конце недели. Все как положено.

— Все, пора заканчивать, Иван Андреевич.

— Не понял, поясните, — Щукин покрылся багровым румянцем. — Дело мое, и я категорически не согласен. Нам еще много чего не ясно.

— А чего вам там непонятно? Связь в Питере профукали. Что он передал и какое задание получил, тоже не знаете…

— Не согласен! Та «деза», которую наш фигурант закинул за «лужу», нам очень даже известна. Сами делали. Сейчас они попробуют ее проверить. Там оперативное прикрытие плотное. Вот и будем выявлять устремления. Точно так же и по другим направлениям.

На том конце провода установилась тишина.

— Алло! Вы слышите?