Кёсем-султан. Заговор

«Потому мать твоя и занимается политикой, не оставляя тебе серьезных решений», – мелькнуло в голове у Хадидже-первой. Мелькнуло – и пропало за ненадобностью, растворившись в другой, более насущной мысли.

Султан Мурад тоже не заметил подмены.

Спасены! Они обе спасены!

Осчастливленная этой мыслью, Хадидже обернулась к подруге и с досадой обнаружила, что та едва сдерживает смех. Впрочем, когда Хадидже-вторая увидела глаза своей спутницы, тут же напустила на себя озабоченный вид. Спросила еле слышно, не разжимая губ и не шевеля ими:

– Как считаешь, Кёсем-султан сильно разозлится, что я за нее все решила?

Над ответом Хадидже-первая некоторое время подумала. Не потому, что всерьез размышляла, скорее для острастки: попугать слишком дерзкую, пока жизнь ее не напугала так сильно, что уже и дышать нельзя, потому как на шее удавка захлестнулась. Наконец ответила, тоже понизив голос до слышимого лишь собеседницей:

– Не думаю. Ничего серьезного на том совете обсуждать не будут. А в бороды друг другу, само собой, вцепятся, раз султанши рядом нет. Ну и пусть их, хоть узнаем, кто из визирей сильней прочих.

Да уж, подруга, держать лицо сложно, когда слышишь подобное! Но нужно, ведь Кёсем-султан не разражается посреди прогулки глупым девичьим хихиканьем! Хадидже-вторая справилась, лишь метнула на спутницу укоризненный взгляд, который та выдержала с притворным смирением.

Прогулка в тот день завершилась быстро: Хадидже-вторую явно распирал смех, так что задерживаться в саду девушки не стали. Кёсем встретила их с облегченным вздохом:

– О, вот и вы! Пусть одна из вас сбегает к Крылатым, в их истанбульский дом. Я пока не могу, занята вот…

В руках Кёсем-султан держала очередной свиток, кажется, из провинции, где нынче разразился голод. Да уж, не будут на заседании совета визирей обсуждать важные дела, ведь их обсуждают в тиши гарема!

– Что передать? – деловито поинтересовалась Хадидже-первая.

– Пусть тайно пришлют во дворец лекаря, из своих. Они поймут для кого.

Хадидже-первая удержала себя от того, чтобы поморщиться. Не нужно быть даже умней базарного ишака, чтобы понять – с шахзаде Ибрагимом опять случился приступ, вроде тех, какие бывали у султана Мустафы. Об этом весь гарем уже третий час гудит. Или четвертый?

В любом случае заточение в кафесе на шахзаде Ибрагиме сказывается не лучшим образом. Он и раньше-то был не в себе, когда с дядей Мустафой гулял, а теперь и вовсе рассудком повредился.

– Я пойду, – внезапно вызвалась Хадидже-вторая, не успела ее подруга и слова произнести. Кёсем кивнула и вышла, продолжая рассеянно вглядываться в свиток.

– Ты что задумала? – поинтересовалась Хадидже-первая, стоило госпоже закрыть за собой дверь.

Хадидже-вторая хихикнула:

– Я вот так пойду. Словно бы султанша в баню собралась. Весело будет!

Сначала от изумления и возмущения у Хадидже-первой даже слов не было. Зато потом слова нашлись, и было их ох как много, и были они ой-ей-ей какими злыми! И о том, что лучше бы подруге не позориться, и о том, что Кёсем-султан не станет терпеть подобное самоуправство… Но спорить с Хадидже-второй, когда та настроена решительно, было так же бесполезно, как пытаться вычерпать море, пускай даже самой большой ложкой. На все про все у нее имелся лишь один ответ:

– Султан меня не узнал, как они узнают?

«Крылатые – не султан, который матушку раз в год по большим церемониальным праздникам видит», – хотелось сказать Хадидже-первой, но она промолчала, пожалуй, даже внезапно для себя самой. Лишь рукой махнула да буркнула наполовину сердито, наполовину устало:

– Поступай как знаешь. Но опозоришься – других виноватых, кроме себя самой, не ищи!

Хадидже-вторая расцвела, захлопала в ладоши, призывая гедиклис и веля им собрать себя в дорогу. А Хадидже-первая лишь иронически улыбалась.

В конце концов, люди действительно чаще всего лгут себе, чем кому-либо еще. Вот и ее постоянная то ли подруга, то ли соперница попалась в эту ловушку. Рано или поздно это должно было произойти, ведь она слишком зарится на власть и ее не ведет Богиня.

Что ж, у нее было столько же возможностей, сколько и у Хадидже-первой. И если за все это время она так и не поняла, не сообразила и не прочувствовала, кто такие эти Крылатые и какие отношения связывают Кёсем-султан по крайней мере с одним из них, стало быть, говорить о чем-то еще бесполезно. Не влезет в эту яму с грязью, значит, по уши провалится в следующую. Просто потому, что для Хадидже-второй пришло время отыскать подходящую яму с грязью и провалиться туда.

А единственной заботой хорошей подруги в таком случае является проследить, чтобы яма оказалась не с зыбучим песком на дне и не слишком глубокая, а такая, о дно которой можно больно удариться, но шею не сломать и потом обратно вылезти.

В этом смысле клан Крылатых – идеальный вариант. Уж кто-кто, а они с Хадидже-второй спесь-то посбивают, но живой оставят, да и бока не слишком сильно намнут. Так что пусть. Всем полезно знать, что они смертны и в любой момент могут влипнуть в неприятности. Так учатся осторожности.

И все-таки люди – удивительные создания…

* * *