Кинжал раздора

Женни мужественно шагала. Она напихала в башмак травы и старалась не хромать. Не помогло. Плюнула, высунула пятку из ботинка и старалась идти, ступая одной ногой на носок, ранкой наружу. На нее было больно смотреть. Женни старалась, но шла все медленнее и медленнее. Стало понятно, что далеко они не уйдут. Они остановились, расстроенно глядя друг на друга. Барт сорвался.

– А-а-а! – заорал он в отчаянии, выворачивая карманы. – А!

Он чуть не пустил купюры по ветру. Испуганная Женни их отобрала.

– Наконец-то… – Барт и плакал и смеялся… – Наконец-то у нас есть деньги. И мы все равно не можем уехать!

Он захохотал.

– Успокойся, – увещевала его Женевьева. – Сейчас кто-нибудь проедет. Все хорошо. Вот, попей водички. А деньги нам еще пригодятся.

Женни наклонилась, перевязала себе лодыжку платочком.

– Пошли, – улыбнулась притихшему, смущенному после своей вспышки Барту.

– Может, здесь подождем? – потоптался он.

– Пойдем! – решительно тронулась в путь Женни. Не входило в ее планы торчать на солнцепеке – уж если ждать, то в тени.

– Как нога? – поинтересовался Барт через полчаса ходьбы.

– Ничего. – Женин добавила скорости, она увидела деревце.

Доковыляла, села и разулась.

– Ну-ка, покажи. – Барт затянул ей платок, захватив пятку, чтобы повязка не соскальзывала.

– А что у тебя с губой? – спросила Женевьева у его склоненной над ее ногой макушки.

– Какой губой? – Барт поднял голову, изображая недоумение.

Но вдруг он оглянулся на шум и вскочил с криком:

– Повозка!

Им опять не повезло. Мальчик ни за какие деньги не соглашался отвезти их в город. Мол, телега не его, хозяин заругает, он и так задержался. Подвез до следующего проселка и высадил.

Счастье улыбнулось им только к концу дня. Притормозил встречный грузовичок. Молодой веселый парень выслушал сбивчивый рассказ Женевьевы и развернулся. В тесной кабине Женин пришлось сесть Барту на колени, но она махнула рукой на приличия, доехать бы. Водитель пел арии, расспрашивал их о Европе, об их приключениях, ругал дорогу и советовал непременно попробовать что-нибудь из местной кухни. Он отказался от денег, когда довез их до ближайшей гостиницы на окраине. Пропел что-то на прощание и укатил.

В гостинице Бартоломью выложил на стойку пару скомканных бумажек, не торгуясь. Портье довольно сгреб деньги, взглянул на их грязные измученные лица и сунул ключи, даже не регистрируя.

– Туда! – махнул он в сторону коридора.

Женни вошла в номер, выронила саквояж и упала на узкую кровать. Сказала: «Как же я проголодалась!» – и мгновенно уснула. Барт повернулся к ней растерянно. Ну вот: никаких сил нет, а придется идти выяснять насчет ужина. Обнаружив, что она спит, вздохнул с облегчением, выключил свет и повалился на свою кровать, успев удивиться про себя, что румянец у Женевьевы не замажешь никакой дорожной пылью. Свое умывание он тоже отложил до завтра.

– Доброе утро, Бартоломью! Надеюсь, я не всю воду израсходовала. – веселая бодрая Женевьева промокала полотенцем волосы. – Мама не поверит, что я ухитрилась уснуть такой грязной!

– И не говори! – неожиданно поддержал ее Барт. – Ух, доберемся домой – час в ванной отмокать буду!

Женни открыла рот от удивления. Вот, кажется, знаешь человека, а ведь ни капельки не знаешь! Кто бы мог подумать, что Барт обращает внимание на неудобства походной жизни.

– Аэропуэрто! – радостно скомандовал Барт таксисту.

– Хорошо, если бы места были, – переживала по дороге Женевьева.

– Европа маленькая, – заверил ее Бартоломью. – Куда-нибудь улетим. А там проще.