Кинжал раздора

– Ну почему бы не прислушаться к тому, что говорит Рафаэль? – удрученно твердила Женни.

– Я лучше тебя знаю, что может Раф, а что нет, изучил за двадцать лет. Он затевает самоубийство! – в сердцах воскликнул Барт.

– Я что, идиот? – буркнул Рафаэль.

– Так говорить может только бездушная эгоистка, – заявила свекровь невестке. – Вот будут у тебя свои дети, тогда поймешь, как это – отпускать от себя ребенка, да еще если он, не дай бог, инвалид.

Щеки у Женни пошли пятнами, как будто ей надавали пощечин.

– Зачем ты выставляешь Рафаэля из замка? – сквозь слезы спросила у нее свекровь.

– Я? Я?!

«Ничего себе! Оказывается, я во всем виновата!» – простонала про себя Женни, но промолчала. Папа советовал никогда не продолжать ссору, если только не хочешь на самом деле ссориться. Пусть прокричатся.

– Завтра увидим, – обнадежила она Рафаэля.

– Не ожидал я от тебя, – с обидой выговаривал ей Барт ночью. – Жена – и не поддержала мужа.

– Я что, не имею права на свое собственное мнение? Или должна держать его при себе? – Женин отвернулась от него.

– Откуда у тебя иллюзии по поводу возможностей Рафаэля? Открой глаза пошире и посмотри на него!

Женин села в кровати.

– Смотрю! Рафаэль – необыкновенно умный и очень красивый. А ты хочешь, чтобы он всю жизнь провел взаперти. Да он, может, судьбу свою встретит! В него невозможно не влюбиться. Дай ему вылететь на свободу, и найдется девушка, которая увидит, какой он особенный.

Хотя спор у них был серьезный, Барт не мог не улыбнуться.

– Кто о чем, а Женевьева о любви. Иди сюда.

Он ее обнял, Женин прижалась к нему.

– А если с Рафаэлем что-то случится? – спросил Барт у ее макушки. – Врачи его вечно хоронят. Куда его отпускать в таком состоянии.

– Если ему суждено умереть – пусть это случится, где он хочет. Не отбирай у него мечту.

– Дурочка ты моя романтичная. Упрямица Мединос. Я лучше знаю.

Он поцеловал ее, и они не доспорили.