Неизвестно, откуда Биорн узнала, что в замок пригласили парикмахершу, но она была тут как тут. Жадно впитывала городские новости, которыми та делилась.
Рафаэль подстригся, поглядел на часы и заторопился. Велел: «Задержите Барта в замке как можно дольше! Я готовлю ему сюрприз». И укатил на улицу.
– Ах, какой красавчик! – зацокала вслед ему языком парикмахерша.
Биорн радостно поддакнула. Мама разулыбалась.
– Впрочем, у вас оба парня хороши! – воскликнула парикмахерша, щелкая ножницами вокруг отцовской головы. – Что за невестку привел Бартоломью?
– А? – отец думал о чем-то своем.
– Невестка нравится?
– Женевьева? О, да. С ней разговариваешь, а она понимает, – с одобрением отметил свекр.
– Что понимает? – не поняла парикмахерша.
– Все.
Парикмахерша задумалась. Ножницы щелкали. Она не выдержала и опять приступила к расспросам.
– А невестка не… – парикмахерша повернулась к маме и прошептала: – Не в положении?
– Нет еще, – с сожалением ответила за маму Биорн.
– А почему же они тогда так быстро поженились? Свадьбу не играли? – подняла вопросительно брови парикмахерша, но ответа не получила – вошел Барт.
– Ах, какие волосы, даже стричь жалко, – запричитала она над его кудрями, – девушкам на зависть просто.
Пряди полетели на пол.
– Неужели во всем Меланьи не нашлось тебе невесты?
– Не-а… – Барт смеялся.
– Откуда же ты жену привез?
– Из Порт-Пьера.
Ох уж эти мужчины, все из них надо клещами вытаскивать, но парикмахерша была женщина привычная к особенностям человеческой натуры.
– Что же ты ее прячешь? Показал бы, что за красотка сумела поймать в сети самого видного жениха Меланьи.
Она быстро оглянулась на подавленный вздох и спросила у мамы:
– Хорошая невестка досталась?
– Да мне-то что, – свекровь ответила стоически, но слеза в голосе дрожала. – Главное, чтоб Бартоломью нравилась.
– Так любишь свою невестку или нет? – настаивала парикмахерша, смахивая волосы с шеи и плеч Барта.
– Как я ее могу любить? – удивилась свекровь. – Она же не моя дочка, я ее не рожала, не кормила, не растила. Это не мой родной ребенок. Она мне чужая.
– Мама, что ты такое говоришь! – Барт встал и отряхнулся. – Тебя могут неправильно понять.
– А что? Я ей тоже чужая. И не ожидаю, что она меня полюбит. У нее своя мать есть. Родная.
Парикмахерша обвела всех любопытным взглядом и тут заметила в дверях девушку, кивнула ей приветливо.
– Добрый вечер, – сказала Женни. – Извините. Бартоломью, если ты освободился, то идем на улицу, тебя Рафаэль зовет.
– Дай-ка я тебя рассмотрю, – поспешила к ней парикмахерша. – Ах, какая ты молоденькая. Какая миленькая. Сколько же тебе лет?
Женин покраснела.
– А щечки-то какие! Свежие, как яблочко! А волосики я бы тебе укоротила до плеч и завила.
– Не надо! – быстро, пока Женин не вздумала согласиться, крикнул Барт. А то вдруг после процедур ее волосы перестанут быть шелковыми.
Парикмахерша подавила смешок.
– Останешься с нами поужинать? – спросила у нее мама. – Женевьева тефтельки приготовила. Телячьи. Очень вкусные.
– Ох, меня клиенты ждут, – вынуждена была отказаться парикмахерша, собирая свои расчески и ножницы.
То ли Биорн было с ней по дороге, то ли она взялась проводить мастерицу, но ушли они вместе, оживленно беседуя. Женин потянула Барта к Рафаэлю на улицу.
– Теперь не будешь утверждать, что твоя мама меня любит? – хмыкнула по дороге.
– Женин! Прекрати! – взмолился он. – Мало ли что она говорит. Она – больной человек. Это просто слова! Ты что, им значение придаешь?
Барт остановился и с улыбкой заглянул в ее сердитые глаза. Женин вздохнула.
«Чужая. Разве можно любить чужую. А тефтельки похвалила. Вроде как хвастала мною. И что это значит?» – думала она, шагая за Бартом. «Интересно, кем бы меня считала Линда, если бы я вышла за Ллойда – своей или чужой». Они вошли в конюшню, и все мысли испарились у Женин из головы, потому что Раф сделал широкий жест рукой и провозгласил:
– Свадебный подарок!
Бартоломью охнул и бросился к Кинжалу. У него слезы текли из глаз, пальцы дрожали и роняли морковку, которую протянул ему Раф угостить коня.
Рафаэль радостно смеялся, глядя, как Бартоломью целует Кинжала, шепчет ему что-то, ощупывает, гладит, похлопывает.
– Откуда, Рафаэль? – поразилась Женни.
– Я немножечко богат, – смущенно улыбнулся Раф. – Мне наследство перепало. Разве тебе Барт не рассказал?
– Забыл, совсем забыл, – отозвался Бартоломью. – Продастся книга – я тебе верну деньги, Раф.
– Я обижусь, – серьезно ответил Рафаэль. – Могу я сделать брату подарок, тем более что повод есть?
Он посмотрел на Женни своим лучистым взглядом.
– Я не знал, что лично тебе придумать.
– Пусть будет один подарок на двоих. – Женни присела на корточки рядом с его коляской. – Спасибо, Рафаэль. Барт такой счастливый! Мне больше ничего не надо.
– А лошадь? – напомнил Раф. – Для всех этих затей, которые Барт организовывает, нужны лошади. Доставь мне удовольствие – возьми мою себе. Она смирная. На ней даже ребенок усидит.
– Ты присмотрел себе нового коня? – удивился Барт, с трудом отрываясь от Кинжала.
– Мне лошадь больше не понадобится. Я уезжаю.