Кинотеатр повторного фильма

Ну хотя бы за самые первые секунды этого фильма, сразу после мосфильмовских рабочего с колхозницей, но еще до всяких титров. За поцелуй. Странно, как я вообще мог забыть этот поцелуй. Возможно, когда я смотрел «Осень» в прошлый раз, я просто ничего еще не понимал в поцелуях.

Кино существует для того, чтобы показать то, что невозможно описать словами. На остальное есть литература. Коридор купейного вагона, оглушающе громкий стук колес, унылый среднерусский пейзаж, пролетающий за окном. Мужчина в роговых очках, светловолосая женщина со злым испуганным лицом. Обоим за тридцать. Я вспомнил, как Окуджава пел примерно тогда же, когда снимался этот фильм, про «след удивленной любви, вспыхнувшей, неутоленной». Если устраивать конкурс кинопоцелуев, я бы точно отдал первое место этому мучительному, стыдному, ненасытному, украденному, незаконному поцелую. Впрочем, о конкурсе поцелуев я тут еще напишу.

В одном из своих стихотворных хитов Бродский сетовал на то, что «любовь как акт лишена глагола». Скорее всего он имел в виду, что единственный существующий в русском языке глагол, служащий для обозначения любовного акта, с любовью, мягко говоря, плохо сопрягается. И если акт невозможно назвать, не потеряв при этом дополнения (акт чего?), то еще труднее его показать без утраты этого его главного смысла. И последнее место, где ожидаешь увидеть акт любви именно как акт любви, а не что-то другое, – это советский фильм первой половины семидесятых. И вообще, советский фильм. И постсоветский, если на то пошло.

Один раз это удалось Тарковскому в «Зеркале», но в метафорическом смысле. Это когда Терехова говорит: «Вот я и полетела». Пересмотрите эту сцену: она гениальна. А за два года до «Зеркала» Андрей Смирнов сумел показать акт любви буквально. Не просто как акт, а как акт ЛЮБВИ. Эта сцена не менее гениальна. Кстати, очень занятно сопоставлять два этих фильма. В них есть удивительное, иногда почти покадровое сходство. А Наталья Рудная, исполнительница главной роли в «Осени», могла бы стать иконой советского кино, как Терехова, на которую она была немного похожа. Но, к сожалению, не стала.

«Осень» – второй фильм Андрея Смирнова. Первым был «Белорусский вокзал» – о встрече четырех фронтовиков на похоронах однополчанина через полтора десятилетия после окончания войны. Он мгновенно стал как официальной, так и неофициальной классикой, что, в общем-то, по тем временам большая редкость. Песню Окуджавы, превращенную Альфредом Шнитке в марш, играли и подростки в подворотнях, и инженеры на кухнях, и военные оркестры на кремлевских парадах, и в аэропортах на встречах почетных зарубежных гостей. Сам Окуджава со смехом вспоминал: «Включаю телевизор, а там под мою песенку Подгорный марширует!»

Но лично мне гораздо интереснее, что одновременно с «Белорусским вокзалом» по другую сторону океана вышел великий фильм Джона Кассаветиса «Мужья» о четырех старых друзьях, встретившихся на похоронах пятого друга. И сколько общего в двух этих фильмах, снятых режиссерами, которые в тот момент вряд ли могли даже услышать друг о друге! Это, в сущности, очень печальные картины, оплакивающие гибель мужского, патриархального мира. Плач по уходящей от самих героев натуре. Это фильмы о попытке возвращения ускользающего мужества. Герои искусственно разыгрывают ситуацию, когда быть мужчиной означало действовать, совершать поступки, рисковать, ставить жизнь на карту. Но время поступка для них безнадежно ушло. Из акторов – тех, кто действует, – мужчины превращаются в актеров – в тех, кто разыгрывает действие. Зато обе картины были заряжены такой невероятной, почти электрической какой-то энергией, что от них до сих пор легко можно прикуривать.

Вероятно, только благодаря сказочному успеху «Белорусского вокзала» советская власть позволила молодому режиссеру Андрею Смирнову снять то, что он снял. Впрочем, скандал случился сразу после премьеры «Осени». «Первый советский порнографический фильм» благополучно лег на полку. Хорошо хоть не смыли пленку. Третья его картина – о советских архитекторах – была настолько изуродована цензурой, что он, кажется, даже отказывался от авторства. После этого Смирнов не снимал художественное кино больше тридцати лет. В 2012 году на экраны вышел фильм «Жила-была одна баба», а в 2019-м – «Француз». Современному зрителю Смирнов гораздо больше известен в качестве исполнителя множества ролей пожилых мизантропов. В этом образе ему нет равных.

Сюжет у «Осени» очень простой. Двое любовников, Илья и Саша, сбегают на неделю в далекую северную деревню. «Рубль с человека. Два рубля в день. Шесть дней – это двенадцать. И молоко». Ему тридцать три, как режиссеру фильма в период съемок. Она на три года моложе: вполне солидный возраст для того времени. Они влюблены друг в друга с самой ранней юности. Но не сложилось. Так бывает. Теперь Илья женат, Саша разведена. Они случайно встретились и влюбились заново.