Читаем Кино, Театр, Бессознательное полностью

Д.Д.: Вне всякого сомнения, работа на съемочной площадке несет освобождение. Актер обладает возможностью укрыться в фантазии, то есть жить реально несуществующей жизнью, проецировать свои идеи, плоды своего воображения и творить совсем иное измерение. Созданию иного мира способствует целый ряд элементов: сцена, киноаппарат, объектив и т.д. Очень важно понять, что означает погрузиться в иное измерение: все предрасполагает к фантазийному самопредставлению. На мой взгляд, значение фильма определяется не образным рядом и не диалогами, а впечатлением, которое остается после просмотра. Речь идет об ощущении, которое по-разному складывается в каждом из нас и превосходит как сценарий, так и его образное воплощение.

A.M.: Следовательно, вы утверждаете, что киносъемки приносят очищение, освобождение, по крайней мере, актеру. Мне бы хотелось более подробно остановиться на этом вопросе: катарсический эффект является аксиомой, принятой всеми, — критиками, философами еще с древнегреческой поры. Однако можете ли Вы сказать по собственному опыту, что действительно чувствуете себя освобожденным?

Д.Д.: По крайней мере, частично. Все, что когда-либо получилось в кинематографе, хочется всегда повторить, следовательно, по сути съемочный опыт не такой уж и освободительный. Но, возможно, в жизни нет ничего несущего освобождение. Я не знаю, чем на самом деле является эта непрерывная гонка жизни, в которой все мы участвуем, какова стоящая перед нами цель. Каждый человек ищет в жизни самовыражения. Может быть, именно эти моменты несут освобождение: ведь выразительность — это форма коммуникации, и никогда не знаешь, куда она тебя заведет. Вслед за одним экспрессивным проявлением рождается потребность передать что-то другое, что позволяет критически пересмотреть уже выраженное.

A.M.: Ответ — исчерпывающий, я думаю, что освобождение становится постоянным поиском, не приводящим к цели и потому вызывающим стресс навязчивого повторения прежних попыток. Хочу поставить перед Вами еще один вопрос: на съемочной площадке Вас окружает множество людей и предметов — режиссер, статисты, отражатели, кинокамеры и т.д. Не могли бы Вы сказать, руководствуясь собственным сокровенным опытом, какова силовая точка, каково мерило действий актера? Что влияет на Вас больше всего, что вызывает наибольший интерес? Речь идет о чем-то, что Вы всегда учитываете, стремясь к достижению наибольших результатов.

Д.Д.: Вопрос довольно сложный. Может быть, речь идет о проверке себя, то есть о внутренней борьбе, в которой нас штурмуют странные вопросы, вроде: "Что я делаю?", "В каком измерении я это совершаю?", "Я притворяюсь или же действительно проживаю свою собственную жизнь?".

На съемочной площадке, когда все готово для того, чтобы закрутилось действие, я не могу понять (по крайней мере, так происходит со мной), выражаю ли в этот момент свою собственную жизнь, или же только участвую во внешних по отношению ко мне киносъемках. Лично я считаю, что главный фокус состоит именно в этом ощущении со всеми вытекающими отсюда последствиями, к коим относится рассмотрение как незначительного и несовершенного того, что я делаю. Самый интересный момент в течение целого дня работы над фильмом наступает, когда звучат слова: "Дубль. Мотор. Начали!" Без этого мига я не смог бы заниматься своим ремеслом и, возможно, именно поэтому однажды я его оставлю, потому что, в конце концов, я спрашиваю себя: "Зачем я этим занимаюсь? Чего я хочу достичь?". И тогда я обнаруживаю, что совершаемое мною мелко и незначительно.

A.M.: Вы сказали намного больше, чем я ожидал. Но я все-таки заострю вопрос: какой конкретный предмет привлекает наибольшее внимание, вызывает интерес во время киносъемок? Вы уже ответили на этот вопрос, даже если и не отдаете себе в этом отчет. Я только хочу уточнить, осознаете ли Вы то, что уже сказали.

Д.Д.: Ясно, что таким предметом является кинокамера. Я бы сказал, что за киносъемочным аппаратом, с его колесиками и перематывающейся внутри пленкой, скрывается нечто большее. Если подумать о том, что образ, снимаемый на кинопленку, будет слишком темным при недостаточном освещении и сольется с фоном при излишнем, то можно сказать, что движения актера, передаваемые фотонами, меняют его выразительность, его жизнь. Вот что является фундаментальным, а не расположение кинокамеры или режиссера. Речь идет о чем-то более сложном, чем простое соотнесение себя с киносъемочным аппаратом, но это предмет более трудного и в большей степени абстрактного разговора.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология