Киммерийский закат

– О нем. Это недалеко от пансионата. В твоем распоряжении постоянно будут находиться автобус, две крытые армейские машины и «Волга». Как только по телефону или по рации, которую тебе до вечера установят в номере, послышится дважды повторенный условный сигнал – «Внимание: “киммерийский закат”», мгновенно сюда.

– Будет выполнено, товарищ полковник.

– С отрядом, я так полагаю, ты еще не знакомился?

– Никак нет, сейчас направляюсь в казарму.

– На базу, майор, на базу, – проворчал Буров. – Какая казарма? Пансионат как-никак… Присмотрись к отряду и доложи о впечатлении.

На базе Курбанов обнаружил только дневального. Как оказалось, весь отряд занимался неподалеку, в созданном в небольшом ущелье и обнесенном трехметровым забором тренировочном центре пансионата, в котором в свое время проходили подготовку обитатели «Интернационаля». На поверхности центр особо не блистал, так, обычная спортплощадка; зато в бетонном подземелье здесь имелись тир, имитационный минерный отсек и «кукольный» тренажерный зал, с «неваляшками» и манекенами, подвешенными на резиновых растяжках.

– Ну, кто так мечет ножи? Кто так мечет?.. – уже даже не возмущался, а безрадостно изумлялся капитан Романцов, наблюдая, как трое девушек-чернобереточниц пытаются поражать нарисованные мелом на дощатой стенке человеческие фигуры. Все они стояли спиной к калитке, и не сразу обратили внимание на рослого мужчину в легком тренировочном костюме.

– Мы с ружья пулей стреляем, однако, – пыталась усовестить его одна их снайперов, по внешности смахивающая на якутку. – Ножами не стреляем.

– Вы у меня еще и камнями из пращи стрелять будете, – пригрозил капитан. – Снайпер – он и есть тот самый «один в поле воин», а посему – всеми видами оружия, вплоть до собственных ногтей и зубов.

Когда Курбанов представился, капитан хотел объявить общее построение, однако тот скомандовал: «Отставить! Продолжать занятия». Сам Романцов особого впечатления не производил – явно за сорок, среднего роста, худощавый, с запавшими щеками… И только кисти рук поражали своей объемностью, да толщиной вен, из которых были «сплетены», как из синих канатиков. А еще улавливалась в жилистой фигуре какая-то скрытая, природная сила, которая внешне вроде бы никак не проявлялась.

Показательно вонзив в грудь силуэта девять ножей из десяти, майор попутно выяснил, что якутка Илия, потомственная охотница, только что вернулась из «азиатской командировки», а ее подруги, «афганки» Анна Аз и Анна Буки, как называл их для себя капитан, успели пройти через курсы медсестер и минеров. Теперь они оттачивали свой универсализм в отделении амазонок-телохранительниц, которое Романцов рассчитывал пополнить и которое как раз и должна была возглавить Лилиан Валмиерис.

В тот же день Виктор успел потренироваться с группами, которые, раздельно, под командованием инструкторов, занимались рукопашным боем, установкой мин и оказанием первой медицинской помощи в бою. В целом, составом группы майор остался доволен. Когда он доложил об этом Бурову, полковник фыркнул:

– Еще бы ты оставался недовольным! Таких рейнджеров тебе подобрали… Кстати, только что Лилиан подсказала мне механизм легализации этих парней, их адаптации в крымские реалии. Предложила создать частную охранно-детективную фирму «Киммериец», которая взяла бы под свою опеку «Лазурный берег» и ряд других объектов. А, как тебе такая идея?

– Лилиан, как всегда, не по чину и возрасту мудра.

– Что и засвидетельствовано ее предложением назначить президентом фирмы известного тебе майора Курбанова.

37

Министра иностранных дел Бессонова доставили в гнездо заговорщиков, словно арестованного, – в сопровождении, и прямо с аэродрома. Изжеванные, уже слегка потертые джинсы, пахнущая сосной спортивная куртка и адидасовские кроссовки, еще облепленные комками глины и хвои…

Его «изловили» в лесу, неподалеку от белорусского правительственного Дома отдыха, где он пытался собирать то ли грибы, то ли какие-то ягоды, пребывая – если только не притворялся – в святом неведении относительно того, что именно замышляется в Москве. Вдаваться в какие-либо объяснения прямо посреди леса парни из ведомства Корягина не стали. Наоборот, им приятно было сознавать, что грозный, известный всему миру министр следует за ними, как приказано, «на дрожащих и полусогнутых». «А что, – сладострастно размышляли они, – теперь так многие ходить будут. Наконец-то снова научим дерьмократов, как надо Родину любить!»

– Что произошло, товарищи? – именно так, на «дрожащих и полусогнутых», и вошел Бессонов в огромный кабинет премьер-министра. Единственный из министров, которого, по давней традиции и партийному статусу, вызывать к себе на ковер премьер обычно не решался. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Довольствовался осознанием того, что, если «иностранщик» хоть в чем-то отойдет от линии партии и морального облика, – партийные боссы тут же отыгрываются на нем по всем канонам власти.

– После всего, он еще и спрашивает?! – изумился генерал Банников.