Киммерийский закат

Кузгумбаев сурово взглянул на своих нуреков. Те мгновенно прочли бессловесный приказ хозяина: “Русского из воды извлечь, обтереть и влить в него как можно больше водки. В пределах допустимого для имиджа “русского правителя”».

Что ему еще нужно, этому?.. Ах, сфотографироваться вместе с ним у енисейской проруби? Как же он осточертел со своими прихотями. Кузгумбаев никогда не ощущал особого русского гостеприимства, о котором русские так любят распространяться. В сравнении с восточным оно всегда казалось ему пиром в подворотне. Что ж, он сфотографируется. Но при этом позаботится, чтобы снимок не остался в семейном альбоме, а попал в газеты. Пусть казахи видят своего русского гостя на краю «казахской проруби».

Конечно, руководитель страны – в образе простецкого мужика, который и выпить горазд, и официантку в углу зажать, – русским импонирует. Но здесь, на Востоке, восприятие иное. Здесь «большой начальник» должен и выглядеть как большой важный начальник. Здесь «оч-чень уважаемый человек» и выглядеть должен как оч-чень уважаемый человек.

– Что там с отъездом нашего гостя? – сурово поинтересовался у министра иностранных дел.

– Все в порядке с отъездом нашего уважаемого гостя.

– Самолет? Охрана? Погода?

– Заправлен. На месте. Погода на трассе летная, уважаемый Казах-Ата.

– Не надо на людях «Казах-Ата», «Отец Казахов» – с мягким укором остепенил его Оралхан. – Особенно при русских. Пока… не надо.

– Уже понял, уважаемый Казах… Простите, товарищ Кузгумбаев.

В свое время этот же министр, будучи «за столом и без галстуков», убеждал его: «Послушайте, уважаемый, зачем такое длинное имя – Оралхан Изгумбекович Кузгумбаев? Русские в своем Кремле и в газетах восточные имена плохо воспринимаю. “Орал…” и русское “по батюшке” надо бы сократить, пусть остается просто – Хан Кузгумбай».

25

Прервав трапезу, Курбанов едва слышно приблизился к лестнице, ведущей на второй этаж, и прислушался. Телевизор не работал, и вообще из зала на втором этаже не доносилось ни звука. Майора так и подмывало подняться наверх и попытаться убедить Лилиан, что выбор его окончательно склонился в пользу… женщины. Однако, представив себе, насколько решительно и жестко может пресечь все его попытки этот «латышский стрелок в юбке», предпочел трусливо ретироваться в столовую.

Когда Лилиан вновь появилась, Курбанов мельком взглянул на часы и криво улыбнулся: прошло ровно пятнадцать минут.

– Рядовой необученный Курбанов прием пищи закончил! – гвардейским баском доложил он, становясь навытяжку.

– Слишком дурашливо, – презрительно процедила ржановолосая, проходя мимо него и быстро собирая посуду в узорчатый пластмассовый короб, в котором доставила ему еду. – …Что для настоящего офицера непозволительно.

– Признаю. Какой-то странный у нас получается разговор.

– А почему вы решили, что он у нас… «по-луча-ется»? – аккуратно протерла Лилиан клеенчатое покрытие стола.

– В таком случае странно, что он почему-то не получается. Ведь причин для конфликта не существует.

– Вот в этом как раз ничего странного.

– Я могу задать несколько неслужебных вопросов?

– Категорически нет.

– А сугубо служебных?

– У нас с вами не может возникать «сугубо служебных» вопросов. Мало того, я думаю, что ко мне у вас вообще не должно возникать каких-либо вопросов.

– Вы хотя бы имеете представление о том, кто я?

– Если это угроза, то она смешит меня, – невозмутимо поставила его в известность Лилиан.

– Ну, какая может быть угроза? Очевидно, я неточно выразился. Не с того начал, маз-зурка при свечах.

– Не «с того». Это уж точно. В этом, майор, можете не сомневаться.

– То есть я так понимаю – вы знаете, кто я, откуда прибыл и как оказался в Крыму.

– Меня это попросту не интересует. Даже те сведения относительно вас, которыми я вынуждена обладать, никакого интереса у меня не вызывают.

Курбанов попытался язвительно улыбнуться, но и язвительности у него тоже не получилось. Да, на лице появилась некая ухмылка, но уж слишком жалкая.

– Хорошо, в таком случае ставлю вопрос прямо: это вам поручено поддерживать связь со мной? Или же вы не более чем официантка?

– Я не принадлежу к женщинам, которые могут быть «не более чем официантками». Как, впрочем, и кухарками – тоже. Ко мне подобные мерки попросту неприменимы. Для этого существуют другие. Из другой касты.

– Не смею сомневаться, сеньора. Извините, что принял вас за «человека на связи».

Несколько секунд Лилиан гипнотизировала его голубым безумием своих глаз, затем медленно отвела взгляд куда-то в сторону и вверх, под потолок, и только тогда Курбанов уловил на ее губах нечто похожее на едва заметную ухмылку.

– О наших с вами связях, господин Курбанов, поговорим чуть позже. Когда придет для этого срок.

– Считаете, что он все еще не пришел? – попытался съязвить Виктор, следуя за ржановолосой до самой входной двери.

– Вы ведь сами чувствуете, что не пришел. Иначе не вели бы себя так по-идиотски. Или, наоборот, вели бы себя еще более странно…