Kill and Run (СИ)

Ходить в сержантах Броку порядком надоело. Маленькая дрянь Кэтрин верно подметила, несолидно, чёрт возьми, бегать с винтовкой наперевес, в его-то возрасте. Может она и не ставила целью его подколоть тогда в «ЩИТе», но эффект вышел именно такой, ход его мыслей и сомнений она отразила. Пирс в сорок пять уже занимал кожаное кресло, работая на благо «Гидры», и Рамлоу был не против заиметь своё собственное, а то и сесть на чужое, главное, грамотно это сделать. Пирсу Рамлоу был очень нужен, но на своём месте, за что амбициозный командир давно точил на него зуб.

В семнадцать Брок уже возглавлял банду налётчиков в Нью-Йорке, тогда же получил первый огнестрел и едва не умер по дороге в больницу. Ту самую пулю он теперь носил на шее, вместе с жетоном, как напоминание, что жизни можно лишиться очень легко, а через год он неисповедимыми путями попал к Тони Мастерсу, который взял его к себе в ученики. Тони, более известный в криминальных кругах, как Бригадир, готовил отменных бойцов, заключив с «Гидрой» негласный контракт ― он поставлял Пирсу тех, кто не брезгует «поработать метлой». К Рамлоу председатель был всю дорогу лоялен, доверив через несколько лет его командованию элитное спецподразделение «Удар» вкупе со всеми привилегиями и отличным жалованием. А еще через год Брок впервые увидел, как работает Зимний Солдат…

Не то, чтобы Брок метил на место Пирса, но подняться в «Гидре» Пирс ему мешал. Слить его Фьюри затеей было провальной ― председатель потянул бы его за собой, подстроить ему аварию или организовать несчастный случай тоже ― спецагенты «Гидры» почти всегда были безупречны, а следовать в могилу за Пирсом Брок не собирался. Оставался один вариант ― получить контроль над Зимним Солдатом, тем более, он знал, за какие ниточки дёргать. Пирс рассказал ему однажды, стоя у работающей криокамеры образца пятидесятых, кто такой Джеймс Бьюкенен Барнс и кем он сейчас стал. Солдата Рамлоу не боялся, даже жалел немного, потому чувствовал себя отчасти героем-спасителем, план вырисовывался радужный, пока со дна океана не достали каким-то непостижимым образом живого Капитана Америку.

Поглощённый созданием алгоритма Золы с проектом «Озарение», Пирс Капитана недооценивал, масштаб угрозы был невелик по сравнению с его грандиозными планами по негласному захвату контроля над миром.

― Он всего лишь солдат, который почти на целый век выпал из жизни, ― вещал председатель Броку, неизменно стоящему у него за плечом, оглядывая нежданную находку в лаборатории «Трискелиона».

― Он в одиночку разгромил Красного Черепа, сэр.

― Он был не один, ты не прав. «Ревущих» больше нет, зато есть «Удар», и Капитан Америка вернётся в строй и будет делать всё, что нужно «Гидре», думая, что работает на «ЩИТ», ― усмехнувшись своему гениальному плану, председатель потопал прочь, на внеочередное заседание Совета. ― Хайль, «Гидра»!

― Хайль, «Гидра», ― уныло буркнул Рамлоу, понимая, что возиться с ещё одним замороженным суперсолдатом снова придется ему.

Пока Роджерс оттаивал в палате интенсивной терапии, на горизонте замаячила дочка председателя, призывно вихляя бёдрами и посылая флюиды, уж это Брок за свою жизнь научился определять весьма чётко. Если планы поиметь Пирса рушились на глазах, то почему бы не поиметь его дочку? Идея казалась ему блестящей ровно до того момента, когда её хрупкая, растерянная фигурка не возникла посреди затрапезного бара в вашингтонских ебенях, когда она поцеловала его первая, в грязной, маленькой каморке, так смотрела на него своими бездонными, светло-голубыми, почти прозрачным глазами. Тогда Брок ещё не понял, что побеждён.

Она была чертовски хороша без одежды, на серых простынях, которые в свете ультрафиолета предстали бы картиной абстракциониста, золотая девочка с учёной степенью, против неоконченной средней школы у Брока. Она теоретически годилась ему в дочери ― у Роллинза, например, был сын, которого он зачал в шестнадцать за школьными трибунами, но сейчас он об этом не думал. Сейчас он не мог думать вообще. Кэтрин была сверху, выцеловывая из жесткого, сурового командира стоны, всецело задавала ритм, являя туманному взгляду Броку старый шрам от аппендицита, крохотный бриллиант в пупке, маленькую, красивую грудь и плоский живот, покрытый бархатным пушком, который хотелось зацеловать, закусать до бордовых засосов, на который хотелось кончить. На лицо, на спину, внутрь, в рот, загребая каштановые волосы в кулак, чтобы отбить этот запах дорогих духов, геля для душа и чистоты своим собственным, оставить на ней отметины, следы от пальцев, больно впивающихся в оливковую кожу, покрытую ровным колумбийским загаром. Кэтрин умела не только виртуозно попадать в неприятности, но и хорошо проводить время.