Кидала

Чувствуя жар на лице и давление в затылке — верные признаки накатившей гипертензии, Андрей стремительно поднимался наверх, перебираясь через сетчатые заграждения и проскальзывая меж ветхих строений местных завсегдатаев. Он точно знал, куда выйдет Сандра, и теперь хотел оказаться наверху как можно быстрее. Хозяева кокаина уже спешат по его следу, и чем дольше он будет аукаться с девушкой, тем прочнее их шансы взять должника во второй раз. Только теперь — Мартынов знал это так же хорошо, как хорошо знал ямайцев — никаких философских бесед при луне не будет. Пара ножей, сдираемая со лба кожа, что еще? Что угодно. Ямайцы умеют хорошо делать две вещи: пить ром и пытать.

Увидев Сандру, он не скрыл радости.

— Милая ты моя! — прокричал он, сдерживая сердечную дробь. — Какая же ты умница-девочка! Другой бы нужно было объяснять полчаса, а потом два часа искать… Ты уж прости, беби, но сейчас мы совершим самое настоящее преступление. Впрочем, — добавил он, разглядывая проезжающие мимо машины, — ты не при делах.

Выйдя на дорогу, он развернулся лицом навстречу свету фар и выбросил вперед руку с тяжелым «узи».

Кто бы не остановился.

— Excuse me, sir, — извинился он перед водителем, открыв дверь. — I must you car…

И когда Сандра уселась рядом, он приспустил стекло и сообщил остолбеневшему, даже не успевшему испугаться владельцу:

— Union Square, 15^thStreet…

Мартынов тяжело дышал, речь его была прерывиста, удовольствия от своих поступков он не получал.

— Зачем ты сказал ему, где оставишь машину? — изумилась Сандра, качаясь из стороны в сторону от резких маневров машины. — Нас вычислят, если не черные, которые встретят этого типа через минуту, так полиция, куда он сообщит через минуту, если его не встретят черные.

— Ого, — с удовольствием заметил Андрей, — да ты на глазах превращаешься в Бони… Вообще, мы едем в противоположном направлении, если ты не заметила.

Успокоившись, она посмотрела по сторонам и улыбнулась. Свернув налево от Bookmah-Downtown Hospital, Мартынов вывел машину на Бикман-стрит, потом съехал на Нассау-стрит, и вскоре показались очертания знакомых Сандре строений Сити-Холл парка. Сообщив хозяину машины адрес в восточной части города, Эндрю вел машину на юго-запад. Ей следовало относиться к нему более серьезно.

— Здесь мы и оставим этот прекрасный «Крайслер», — сказал он, прижимаясь к обочине и устанавливая машину на парковку.

Выбираясь из машины, Сандра видела, как за ними внимательно смотрит неестественно толстая черная женщина в форме дорожного полицейского.

— Хай, мэм! — махнул ей рукой Мартынов, вынимая из кармана пригоршню мелочи, чтобы спустить в приемник парковки. — Как дела?

Он любил эти дебильные фразы, живя в Америке, и ненавидел в России. В Нью-Йорке они означают: Я твой друг, я расположен к тебе и прошу того же. В Москве за такую фразу можно получить по морде наручниками или по спине палкой. Какая тебе разница, козел, как мои дела? Херово у меня дела! Как всегда — херово!

Мэм улыбнулась и продолжила стояние напротив магазина нижнего белья. Если судить по ее взгляду, то она мечтала о тех временах, когда сможет влезть в трусики сорок четвертого размера, что были выставлены на всеобщее обозрение на витрине магазина. Американцы всегда о чем-то мечтают. Они точно знают, сколько лет, месяцев и дней им выплачивать ссуду за дом, когда они похудеют и что 25 июля, через два месяца, нужно обязательно быть у стоматолога в 11.00. Если не соблюдать этих простых правил, регулирующих распорядок жизни, нарушится программа, и миром овладеет хаос. А то, что мистер только что поставил на парковку взятый разбоем автомобиль — это в программу не входит. Там просто нет места для такой ситуации, она не предусмотрена программным обеспечением. Любой американец, похитивший машину, не поедет в центр города и не будет ставить краденое авто на глазах полицейского.

— Значит, сто двадцать фунтов высококачественного кокаина? — уточнила Сандра, следуя рядом с Мартыновым и стараясь обходить встречных пешеходов так же ловко, как и он.

— Ты знаешь меня почти пятнадцать часов, — не сбавляя скорости, сказал он. — Ты заметила в моем поведении то, что роднило бы меня с кокаином, экстази, марихуаной, героином или эфедрином?

— Для того чтобы быть причастным к отраве, вовсе не обязательно ее употреблять.

— Твое дело, — буркнул Андрей. — Для меня неважно, что ты обо мне думаешь. Моя задача — уберечь тебя от неприятностей, возникших по моей вине, а похвала или критика мне ни к чему.

Ночь закатывалась за горизонт тем быстрее, чем сильнее становились порывы ветра…

— Который час? — спросил Мартынов, тряхнув за плечо заснувшую за столиком в кафе Сандру.

Она посмотрела на него бессмысленным взглядом. Рассмеялась и растерла ладошками лицо.

— Я думала, что мне все это снится. Восемь утра… Мне нужно в комнату для леди. По-хорошему, мне нужен душ и свежее белье, но ты, ковбой, меня, наверное, не поймешь…