КиберШторм

Я стоял перед широким овальным газоном, который облюбовала стая гусей. Прошёл между ними — они гневно загоготали вслед. Вдоль широкой аллеи росли аккуратные кустики с крошечными красными ягодами.

Интересно, они съедобные? Наверное, нет.

За ними в небо, словно кровеносные сосуды, тянулись голые ветви деревьев. Я прошёл мимо памятника сто первой воздушно-десантной дивизии и гордого орла на его вершине. Где они сейчас?

Над светлым зданием с массивными колоннами на вершине холма висел наш флаг — наполовину спущенный. Нужно идти дальше, не останавливаться.

В конце дорожки перед стеной, ограждающей само кладбище, стоял серый фонтан. Воды в нём не было, дорожки вокруг были пусты. Передо мной были четыре арки, ведущие наверх, и я выбрал самую левую.

Поднимаясь по лестнице, я увидел, что внутри, вдоль стен, за стёклами висели картины и фотографии. Дань памяти «Величайшему поколению», как было написано на плакате сверху. Лица тех, кто, как мой дед, сражался на побережье Нормандии, взирали на меня, пока я поднимался вверх.

Наверху передо мной расстилался зелёный газон — по-прежнему аккуратно подстриженный — а по нему тянулись ряды белых надгробий. Перед каждым стоял свежий венок с красным бантом — кладбище выглядело очень ухоженным. По холму строем взбирались белые надгробия, уступая место дубам и эвкалиптам. Здесь лежали наши герои, немые свидетели нашей гибели.

Я шёл между плитами, читая написанные на них имена.

Я поднялся на холм, пройдя на своём пути мимо могил братьев Кеннеди и Арлингтон Хауса.

Наверху я остановился. Вдали, серой полосой тянулась река Потомак, а за ней в серой пелене дождя прятался Вашингтон с белым колом монумента, торчащим из самого его сердца.

Я покачал головой и стал спускаться. Что мне делать?

Я вдруг понял, что ужасно хочу пить. Язык прилипал к нёбу от жажды. Дождь шёл все сильнее, и я склонился около водосточной трубы, чтобы набрать воду в бутылку. Кто-то ещё шёл по дорожке, но поравнявшись со мной, обошёл стороной. Я, наверное, выглядел, как какой-то дикарь: в рваной и мокрой одежде, бритый налысо. Мне хотелось закричать, выместить на нём весь мой гнев.

Почему он идёт так медленно? Что он тут делает?

Он что, не видит, что миру пришёл конец?

Когда я добрался до трассы, действие адреналина стало сходить на нет. Меня ждала бесконечная дорога домой. Сил не осталось, я промок насквозь. Я же просто не дойду. Мышцы и кости ныли от холода и усталости. Гнев полностью растаял, и я медленно заковылял по дороге.

Я не дойду — просто упаду на полпути и уже не встану.

На въезде на магистраль я решил, что нужно попытать счастья и найти попутную машину.

Мне придётся пойти на этот риск. Я шёл, опустив голову и вытянув в сторону руку с поднятым большим пальцем. Меня сильно трясло от холода. Нужно было скорее найти какое-никакое укрытие.

Погрузившись в свои мысли, я едва заметил остановившийся передо мной грузовик.

Из окна высунулся пассажир.

— Подбросить?

Я как мог быстро подбежал и кивнул. Становилось всё холоднее, а я был мокрый до нитки.

— Куда вам? — спросил один из парней впереди. Они сидели втроём и слушали кантри-музыку на радио. Обычные молодые ребята. Меня вдруг качнуло.

— Эй-эй, с вами всё в порядке?

— Д-да, — заикаясь, ответил я. — Восемнадцатая развязка, после Гейнсвилля.

Парень повернулся к остальным в машине и что-то сказал.

Я стоял под дождём и ждал.

— Вы один? — спросил он и вытянул шею, посмотрев по сторонам.

Я кивнул.

— Один.

Он показал большим пальцем в сторону прицепа.

— Можете там присесть. У нас тут места нет, но сзади достаточно. Конечно, никаких удобств, да и вы не один будете, но, по крайней мере, мокнуть не придётся. Что скажете?

Я кивнул, решив, что выбора-то у меня и нет. Я обошёл грузовик, и увидел, что кто-то уже опустил задний борт, я запрыгнул внутрь и поднял его за собой. Мы поехали.

В темноте сидели другие пассажиры. Я выбрал себе место в конце, подальше от остальных, и вжался в угол. Я сидел молча, понимая, что лучше помалкивать, но не смог сдержаться.

— Давно китайцы здесь? Когда они заняли Вашингтон?

Никто мне не ответил.

В полумраке железного прицепа на грязном тряпье сидели, сжавшись, пятеро человек. Один из них бросил мне одеяло, и я пробормотал «спасибо». Дрожа от холода, я завернулся в него. Можно ли им доверять? Выбора снова нет. Один, на таком холоде и мокрый до нитки, я просто умру. Этот прицеп был для меня единственным спасением. С кем мне бороться, когда я сам на волоске от смерти? Нужно вернуться в горы.

— Давно они тут? — снова спросил я, зубы стучали от холода.

В ответ — молчание.

Я уже был готов сдаться, как вдруг один из попутчиков, сидящий в другом углу молодой парень со светлыми волосами и в кепке ответил:

— Несколько недель.

— Что случилось?

— Кибершторм, вот что, — ответил другой парень, с ирокезом, сидящий рядом. Я насчитал с дюжину колец на его лице, остальные в темноте не было видно. — Вы откуда?

— Из Нью-Йорка.

Он ответил не сразу.

— Сурово там было, а?

Я кивнул. Весь ужас двух месяцев — в одном крохотном жесте.

— Где наши военные? — спросил я. — Почему они их не остановили?