Хрущев

Прочие члены Президиума, не исключая и Маленкова, присоединились к Хрущеву ¹²⁶. Каганович, еще в сталинские времена известный беспримерной льстивостью и угодничеством, теперь стелился перед Хрущевым: «Товарищ Хрущев выполняет свои обязанности… неустанно, энергично, активно и изобретательно, как подобает большевику-ленинцу и первому секретарю ЦК партии» ¹²⁷. Молотов отчаянно защищался и сдался лишь под конец: «Полагаю, что Президиум правильно указал на ошибочность моей позиции по югославскому вопросу… Буду честно и активно работать над исправлением своей ошибки» ¹²⁸. Это вызвало очередной выпад Хрущева: «Тридцать четыре года он сидит в Президиуме и из них десять лет несет чепуху!» Если Молотов и дальше собирается работать в том же духе, — продолжал Хрущев, невольно предсказывая собственную судьбу, — «почему бы вам не уйти на пенсию? Мы вам положим хорошую пенсию, будем относиться к вам с уважением — только не вмешивайтесь в нашу работу!» Верно, продолжал он, «самые горячие споры в Президиуме» всегда происходили между ним и Молотовым — однако «я не давал ему повода критиковать меня». Молотов всегда «нападал первым», поскольку привык «задавать тон в Президиуме, а я ему в этом не потакал».

Заключительная речь Хрущева звучит еще задиристее. Молотов хотел подарить Восточной Германии то ли двадцать, то ли двадцать пять автобусов советского производства — «не из серьезных партийных соображений», возмущался Хрущев, а просто чтобы произвести впечатление на восточных немцев. Жена Молотова, как говорят, принимала у себя в доме посла США Чарльза Болена и его жену. «Просто скандал! — негодовал Хрущев. — Мы, члены Президиума, с иностранными корреспондентами не разговариваем без разрешения Президиума — а жена министра открывает частную дипломатическую лавочку и принимает у себя любого, на кого ей захочется взглянуть. Вы — министр иностранных дел, но ваша жена у вас в министерстве не работает!.. Должен сказать вам откровенно, Вячеслав Михайлович, ваша жена вас компрометирует». Взять хотя бы то, что она ездила вместе с Молотовым в Берлин и в Женеву!.. Пройдет несколько лет, и сам Хрущев начнет брать с собой в поездки Нину Петровну и детей — это ему тоже припомнят в октябре шестьдесят четвертого ¹²⁹.

По окончании пленума Молотов остался и министром иностранных дел, и членом Президиума. На XX съезде, назначенном на следующую зиму, партия должна была продемонстрировать свое единство, и значит, для чисток время было неподходящее ¹³⁰. Под конец своей речи Хрущев снизошел до любезности: «Я приложу все усилия для плодотворной и дружеской работы с товарищем Молотовым, чтобы его знания и опыт по-прежнему помогали укреплять мощь нашей партии» ¹³¹. Видимость мира была сохранена; однако Молотов, как и Маленков, не простил Хрущева и затаил обиду, дожидаясь лишь подходящего случая для ответной атаки.

Глава XI ОТ СЕКРЕТНОГО ДОКЛАДА ДО ВЕНГЕРСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ: 1956

14 февраля 1956 года, в 10.00, в Большом Кремлевском дворце открылся XX съезд Коммунистической партии Советского Союза. Около 1355 голосующих и 81 неголосующий депутат представляли на съезде 6,8 миллиона членов и 620 тысяч кандидатов в члены КПСС. Здесь присутствовали представители пятидесяти пяти коммунистических и рабочих партий, в том числе лидеры всех восточноевропейских стран, кроме Югославии. Предполагалось, что на этом съезде, первом после смерти Сталина (и первом — после 1939 года, — проходившем в установленные уставом партии сроки), будет официально прояснена постсталинская политика партии — в том числе статус самого Сталина и взаимоотношения нынешних руководителей, формально осуществляющих коллективное руководство страной. Семьдесят пятая годовщина рождения Сталина в декабре 1954 года и двухлетие со дня его смерти в марте 1955-го были отмечены пышными восхвалениями в прессе. О семьдесят шестой годовщине в декабре 1955 года «Правда» сообщила сухо и кратко ¹.

Войдя в зал, депутаты увидели на обычном почетном месте большую статую Ленина. Рядом с ней не было ни портрета, ни фотографии Сталина. Первые слова Хрущева, обращенные к съезду, звучали так: «За период между XIX и XX съездами мы потеряли виднейших деятелей коммунистического движения — Иосифа Виссарионовича Сталина, Клемента Готвальда и Кюити Токуда. Прошу почтить их память вставанием» ². Готвальд был лидером чешской компартии, Токуда — генеральным секретарем компартии Японии. После нескольких секунд молчания, вспоминал итальянский делегат Витторио Видали, «мы начали в недоумении оглядываться друг на друга. Что это значит? Кто такой этот Токуда? И что за странная торопливость — как будто Хрущев боится или стыдится называть эти имена» ³.