Хроники Бейдевинда

Сталин был не просто потрясен, он был раздавлен докладом Берии. Все, что было сделано, все жертвы и достижения оказались напрасными. Через какие-то 42 года все пойдет прахом.

Еще раз взглянув на крышку электронных часов с надписью на английском языке Made in China, он вспомнил свой недавний разговор с Мао Цзэдуном.

Первого октября этого года тот намеревался провозгласить Китайскую Народную Республику. Получалось, не пройдет и полувека как она падет, и туда снова войдут англосаксы. Да и сам СССР, похоже, будет доживать последние дни.

Желтые глаза вождя исподлобья посмотрели на Лаврентия. Стоит как на похоронах.

– Ну что скажешь, Лаврентий?

Берия нервно сглотнул слюну.

– Товарищ Сталин, нами предприняты все меры против интервенции из будущего. Академик Федоров…

Сталин задумался, несмотря на распространенность, фамилия академика была ему не знакома.

Берия поправился.

– Наш ученый-физик Федоров нашел способ уничтожить, в смысле закрыть проход. Ждет только приказа.

Сталин уничижительно посмотрел на Лаврентия.

– Пускай будет академик. – Потом вождь замолчал. С кем он остался. И это один из лучших. Все, что может предложить – это уничтожить провал во времени.

– Лаврентий, как думаешь, а мы туда попасть сможем?

Сталин не стал дожидаться ответа. Пожелание более чем конкретное. Пробурчав на прощание:

– Головой отвечаешь, – легким движением пальцев он указал на дверь.

Выйдя из кабинета, Берия бросился к графину с водой, стоящему на столе в приемной. Налил полный стакан и выпил его одним залпом. Перед глазами стояли лица давно расстрелянных Ягоды и Ежова. Не его ли очередь подходит? Теперь ведь у «отца народов» новый любимец – создатель прославленного СМЕРШа Абакумов.

Это Иосифу Виссарионовичу легко думать о будущем. Здесь в настоящем бы выжить.

15

Сталин действительно думал о будущем. Строка «преступления сталинизма», напечатанная в «Огоньке» 1991 года привела его в ярость. Он готов был прямо сейчас, лично, прыгнуть в этот провал, чтобы там, в 1991 году поставить на место бездарных выскочек, как-то влезших на вершину власти в будущем СССР.

Но все надо делать с умом. Сначала то, что зависит именно от тебя. Он сел за стол и взял в руку карандаш. Если ничего не получится с будущим, то пусть хоть потомки удивятся его прозорливости в настоящем.

Редко когда Иосиф Виссарионович так тщательно подбирал слова и выражения, даже проговаривал их про себя. Фраза должна быть хлесткой как удар кнута и запоминаться с первого раза. Наконец, начало было положено.

– Я знаю, что после моей смерти.

Доработав судьбоносное высказывание до конца, Сталин решил изменить год его появления. В будущем не одни дураки могут оказаться. Незачем им знать, что ноги пророчества растут из 1949 года. Кто его знает, может что и сохранится об этом «Саркофаге». А там сложат два и два – Сталин знал, но ничего не изменил. И тут получается не предвидение, а глупость и позорное бессилие в глазах потомков. А поэтому, необходим надежный свидетель, который расскажет, что когда-то давно, еще во время войны, Сталин предугадывал будущее, все его взлеты и падения.

На срочный вызов Хозяина, как еще называли Иосифа Виссарионовича приближенные, Молотов прибыл немедленно. Вопреки первоначальному беспокойству, сам Вячеслав Михайлович несколько месяцев назад был снят с поста министра иностранных дел, а жена его была, вообще, арестована, разговор зашел скорее об успехах. Они обсудили контрмеры на возможные провокации при провозглашении КНР, выпили за успех атомной программы.

Под конец встречи, когда Молотов попытался перевести тему разговора на судьбу своей супруги, Сталин напомнил, как в далеком 43 году он говорил – «я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора, но ветер истории безжалостно развеет её».

Так вот, он вынужден быть жестоким, это его долг перед страной и народом. Потомки поймут потом, а вот Молотов должен понять сейчас.

Вспоминая тот разговор, Вячеслав Михайлович задумался.

– Вроде там еще Голованов, маршал авиации был?

Довольный Сталин дружески хлопнул старого товарища по плечу. – Правильно.

Он не сомневался, «каменная задница», так называли Молотова большевики первого поколения за исключительную работоспособность и канцелярскую усидчивость, придумает, как оставить свои воспоминания о великой эпохе, в которой ему посчастливилось принять самое непосредственное участие. Слишком уж любит он документы.

Прощаясь со Сталиным, Молотов даже не подозревал, что только что получил индульгенцию на все свои прошлые и будущие проступки. За его жизнь и здоровье, с сегодняшней ночи, Иосиф Виссарионович будет беспокоиться куда больше чем о себе.

Выпроводив старого знакомого, Сталин стал обдумывать куда более сложные вещи. Что делать и кого послать?

Ученых – нельзя. С той стороны могут заметить исследования и попробовать подкорректировать историю. А вместе с ней и конкретно его. Все придется делать тихо, незаметно. Ни в настоящем, ни в будущем не оставляя ни следов и ни свидетелей.