Хроника Торнбери

Мне сейчас сложно восстановить в памяти то страшное время, и вспомнить, как долго длилась моя агония, из которой я выбрался лишь благодаря лечебным порошкам и травяным настоям моего доктора. Кроме того, мой дорогой Эдуард не оставлял меня не на минуту, он почти переселился в Торнбери, чтобы отвлечь меня по мере сил от грустных воспоминаний, рассказывая последние светские новости и сплетни, которые я слушал не запоминая. Мой дорогой друг делал, все, чтобы вернуть меня к жизни, вытаскивая меня то на охоту, то на рыбалку, то игровой клуб в Мейдстоне. И жизнь постепенно, шаг за шагом начала возвращаться.

И я безмерно благодарен сэру Лукасу Фишерли, который поддерживал и лечил меня не только восстанавливающими настоями, но и долгими беседами, после которых мне становилось легче. Тем не менее, каждый день я по нескольку часов проводил около ее портрета. Все мое оставшееся счастье заключалось в сидении в кресле напротив него и в монологе с Элен, потому что она никогда мне не отвечала, лишь с грустью смотрела и улыбалась. Неужели я ожидал другого от человека, еще даже не родившегося на этот свет… Где сейчас ее душа, в каких затаенных райских уголках она ожидала своего часа? Как я не молил, она ни разу не пришла в мои сны, покинув навеки. И если бы ни существующий в реальности портрет, то я бы решил, что все случившееся было наваждением, и моей любимой женщины никогда не существовало. Что я говорю, ее и не существует сейчас… Моя любимая девочка родится на свет, когда от меня самого уже ничего не останется… Безумие.

Наступил декабрь, и мы скоро начнем готовиться к Рождеству. И должны надеяться на лучшее и просить у Господа благословения, как любит говорить наш доктор…

Иуда!

*****************************************************

1811 May 03

Вижу, как давно не открывал свои записи, я надолго охладел к ним, стараясь изгнать из памяти воспоминания об Элен. Я перенес портрет в ее старую комнату и запер там. Я не могу больше ее видеть, моя кровоточащая рана потихоньку начала затягиваться и заживать.

Месяц назад я сделал повторное предложение леди Анне, чем спас от позора, который невольно навлек, разорвав первоначальную помолвку. Должен отдать ее терпению должное, все время, пока моя душа металась в бреду, Анна ждала, когда мое сердце исцелится и наконец дождалась. Безусловно, не последнюю роль в нашем примирении сыграл и доктор Лукас, не перестающий подбадривать меня, передавая весточки из Уилл Лодж, сначала изредка, невзначай, а потом почти каждый день.

Время шло, и мне было пора задуматься о наследнике для Торнбери, и лучшей кандидатуры на роль супруги, чем предназначенной мне с пеленок леди Анны я найти не мог. Тем более, я не мог усомниться в том, что она — благородный и порядочный человек, простивший мне невозможное, отступничество и охлаждение, и продолжавшая как прежде ждать. Я надеялся, что зло матери еще не пустило корни в душу Анны и, увезя ее из Уилл Лодж, я не позволю этому в дальнейшем произойти. Но главной причиной жениться на леди Анне была моя уверенность, что она искренне любит меня и надежда, что и сам со временем отвечу ей взаимностью…

1812 June 17

Прости, дневник, думал, что уже навеки забыл о тебе. Но недавнее событие вынудило меня взяться за перо вновь.

Последнее время жизнь баловала меня. Видимо Господь услышал мои молитвы, ведь мы ждали с Анной нашего первенца. Все мои помыслы были связанны лишь с рождением будущего наследника Торнбери и ни разу не возвращались к прошлому, которое, как я надеялся, было навеки похоронено в одной запертой комнате дома.

Все шло бы своим чередом, если бы не перемена в настроении моей жены, леди Анны Коллинз.

С ней начали происходить сначала совсем незаметные, по постепенно все более и более бросающиеся в глаза не только мне, но и прислуге горестные перемены. Анна стала невероятно раздражительной и порой абсолютно не уравновешенной. Приступы неконтролируемой злости мучили ее практически каждый день. Придя в себя после очередного скандала с прислугой порой из-за совершенного пустяка, Анна плакала и сильно переживала, что не смогла сдержаться и становится похожей на маменьку. Доктор Лукас был совершенно спокоен в отличии от меня и уверял, что перемены настроения напрямую связаны с беременностью Анны и умолял быть как можно внимательнее и любезнее к жене. Я старался из зо всех сил поддерживать супругу и считал дни до ее разрешения от бремени, надеясь, что рождение ребенка вернет ей прежний ангельский характер.

Должен так же упомянуть, что нервные срывы Анны носили особенный характер, у нее с течением времени появились совершенно бредовые мысли, что в Торнбери вселился дух Белой Ведьмы, старающейся навредить ей и нашему будущему ребенку. Я был искренне удивлен и старался вернуть жене разум. Но, не смотря на мои убеждения и уговоры, ее страхи и приступы беспричинной паники только усиливались.