Хренодерский переполох

Слова деда звучали весомо, но гордиться все равно не хотелось. Сарат с тоской во взоре наблюдал за сельчанами, гордо набиравшими полные кружки свежеосвященной воды из большой деревянной бочки. Когда же мужчины с важным видом элиты королевской гвардии потянулись в лес, парень тяжело вздохнул, сгорбился и поплелся седлать сивого мерина. Путь до города предстоял неблизкий.

Светлолика проснулась неожиданно поздно. Впрочем, как выяснилось впоследствии, это было не единственное удивительное обстоятельство, приключившееся с ней этим утром. Она сладко, с чувством, до хруста в суставах потянулась, зевнула во весь рот и распахнула светло-серые, с зелеными искорками глаза, полностью готовая начать новый день если не с песни, то хотя бы с улыбки.

Первым потрясением для девушки оказалось то, что вместо уютной чистой постели она ночевала прямо на земле, на пышном ложе из листьев. Ее одежда пребывала в плачевном состоянии и больше напоминала комплект грязных, рваных тряпок с многочисленными пятнами неизвестного происхождения. Волосы спутались, в них набилось множество мусора, листиков и прочих сучков, даже комок прошлогодней паутины имелся. Попытавшись хотя бы пригладить стоявшие дыбом пряди, Лика с тоской поняла, что с волосами проще вовсе расстаться, чем привести их в порядок. Перспектива остаться вовсе лысой удручала до зубовного скрежета.

Вторым потрясением Светлолики оказалось присутствие чрезвычайно довольной мужской особи человека-волка. Серая морда с янтарными глазами и рваным ухом жизнерадостно скалилась острыми клыками, выпустив розовый язык. В отличие от хищника, девушка не испытывала радости от такой компании, и на это у нее было сразу несколько причин. Нет, она не боялась, что оборотень сохранил ей жизнь лишь затем, чтобы спокойно доесть в своем логове. Обычно двуипостасные так не поступают. Просто часть вчерашних событий из памяти словно корова языком слизала. Светлолика судорожно пыталась вспомнить, что же вчера могло случиться, что они ночевали вдвоем в таком странном месте. Ведьма нахмурилась. Неужели история Красной Шапочки повторяется? Этого она точно не ожидала; девушка сосредоточилась и попыталась вспомнить, что же произошло вчера. Тут оборотень предпринял несколько энергичных попыток нежно лизнуть девушку в лицо, но получил несколько щелчков по носу и обиженно уселся в сторонке. После долгих и упорных раздумий в памяти девушки всплыли некоторые события вчерашней ночи.

Но помнила она не все. Дневная встреча с упырем и последующее ужасное пробуждение в тесном пространстве деревянной домовины запомнились намертво. Такое, если и захочешь, из памяти не вычеркнешь. Как огрела лопатой наглого упыря, пришедшего на кладбище, дабы полюбоваться на деяние клыков своих, – тоже припомнилось. И как взрастила чудо-овощ хрен прямо на удивленных глазах неудавшегося жениха Сарата, любезничавшего с Доненькой, вспомнилось не без ехидной улыбки. Что же было дальше – покрыто туманом и оставалось исключительно на совести оборотня. Судя по бесстыжему выражению морды зверя, на наличие стыда и совести рассчитывать не приходилось. Светлолика пригорюнилась. Впереди маячила перспектива остаться матерью-одиночкой, проживающей в лесной глуши.

Впрочем, если посмотреть на это дело с другой стороны, выходить замуж теперь, наверное, не надо будет. Панас наконец отвяжется со своим смотром женихов поневоле. Да и хозяйством она как раз начала обзаводиться. Коза уже есть. Кур обещанных, правда, еще предстоит стребовать с головы, но что-то подсказывало ведьме, что Панасу придется отжалеть ей го-о-ораздо больше, чем десяток кур, чтобы загладить свое участие в позорном захоронении ее живьем. Да и с других кое-что причитается. Не в стороне же они стояли, когда распоясавшийся голова закапывал единственную надежду и опору Хренодерок за территорией кладбища. Наверняка еще и помогали. Представляя выражение лиц деревенских жителей во время своего визита, ведьма с предвкушением улыбнулась. Ей показалось, или оборотень, увидев ее улыбку, побледнел даже под мехом?

Светлолика решительно поднялась на ноги, смерила Лютого задумчивым взглядом, с опаской потрепала его по холке… Мало ли что. Любовь любовью, а может и руку отхватить – зверь все-таки. Пробормотала «в гостях хорошо, а дома лучше, пора и честь знать», и осторожно выбралась из укрытия на солнечный свет. «Главное не поддаваться панике и не бежать, – испуганной птицей билась в голове здравая мысль. – Он же хищник! Побежишь – точно кинется следом, хотя бы просто из охотничьего азарта». Но это был как раз тот случай, когда легко сказать, а трудно сделать. Ноги словно жили отдельной жизнью, и то нервно дрожали, а то мышцы сводило от готовности трусливо задать стрекача. Человек-волк никак не препятствовал уходу ведьмы, даже слегка посторонился, давая ей свободу передвижения.