Хранитель Ардена

Она видела такой яркий, реалистичный сон, что первые секунды искала взглядом красивого черноволосого мальчика с прозрачно-серыми глазами.

Она видела Рэндалла.

Рэндалла, который был семилетним ребенком.

Но как такое возможно? Единственный детский портрет Рэндалла красовался на картине, за которой был спрятан тайный проход. Но там ему было не больше двух-трех лет.

Еще она видела лорда Райнера Корвина, чьи волосы едва тронула первая седина, и на лице было не так много морщин, как на портрете в зале Совета.

Как ей могло присниться то, чего она никогда в жизни не видела?

Аврора встала с кровати и накинула на себя ночной халат. Мысли путались, а перед глазами по-прежнему стояли события недавнего сна. Но самое страшное было в том, что за последний год подобные сны приходили к ней не в первый раз. Это всегда были видения о Рэндалле, но в них происходили события, о которых Аврора никак не могла знать.

Поначалу она думала, что это просто плод ее разыгравшегося воображения, ведь даже спустя год после смерти Рэндалла она так и не смогла принять утрату. Но однажды она поведала Уиллу о своем сне, где подростки Уилл и Рэндалл поспорили, кто первый отважится пригласить на танец молодую леди Мейсон, которая была старше на три года, и Рэндалл проспорил. Уилл грустно улыбнулся ей и сказал, что Рэндалл тогда взял реванш, потому что после бала украл ее поцелуй. Уилл решил, что сам Рэндалл рассказал ей про тот случай. Но Рэндалл никогда не говорил Авроре о других девушках, зная ее ревнивую натуру.

В тот день она впервые испугалась, что начала сходить с ума от горя утраты.

Именно из-за этих снов Аврора решила приехать в Деревню Предков вместе с Райнером. Перед поездкой они впервые сильно поссорились с Уиллом, который оскорбился от того, что она не захотела брать с собой Рэна.

– Вы не признаете в нем Корвина! Никто из арденийцев не признает в нем своего, – кричал пьяный вдрызг Уилл, тряся перед ней пальцем. – Наш с Анной сын не нужен ни Вейландам, ни Корвинам. Вы наверное были бы счастливы, если бы он тоже умер, как и Анна!

Аврора так и не сумела вразумить Уилла. Рэн только недавно оклемался после хвори, от которой едва не умер. Она боялась, что дорога плохо скажется на его здоровье, и хотела, чтобы он для начала немного окреп. Но Уилл был слеп и глух к ее словам.

Когда Уилл пришел в себя и перестал пить, Аврора обрадовалась, подумав, что он наконец-то взялся за ум. Но затем она узнала, что он пристрастился к успокаивающим снадобьям, частое употребление которых дурманило мозг не хуже вина. Уилл все чаще стал путать реальность и воспоминания. Однажды, будучи пьяным, он даже набросился с поцелуями на белокурую служанку Бри, приняв ее за Анну.

Аврора писала о непростом положении Уилла Тристану, чтобы тот попытался вразумить отца. Но король Алан был озабочен собственным здоровьем, которое после смерти Рэндалла сильно подкосилось.

А вот кто очень заинтересовался состоянием Уилла, так это Артур, который начал вести активную переписку с младшим братом. Аврора пыталась выведать о содержании писем, но Уилл сжигал их сразу после прочтения. А гонца Уилла ей подкупить так и не удалось.

Одно она знала точно: доверять сходившему с ума мужу было категорически нельзя. Недооценивать опасность, которую он мог представлять и для нее, и для Райнера, – тоже.

Аврора подошла к колыбели сына. Райнер крепко спал и посасывал во сне большой палец. Она аккуратно убрала руку от его рта и нежно поцеловала в лоб.

– Моя радость, – ласково прошептала Аврора, и он улыбнулся во сне, отчего на его левой щеке появилась очаровательная ямочка.

Тихо, чтобы не разбудить сына, она вышла из комнаты с небольшим подсвечником в руке. Она миновала широкий коридор и спустилась по лестнице, стараясь изо всех сил ступать осторожно, чтобы деревянные ступеньки не скрипели под ее ногами.

За окном было темно, лил унылый октябрьский дождь. Просторную гостиную на первом этаже озарял яркий свет огня из камина, возле которого в кресле-качалке сидела бабушка Гретта. На ней была длинная сорочка с рукавами, а на плечи накинута большая шерстяная шаль. Седая жидкая коса свисала со спинки кресла чуть ли не до пола.

– Тоже не спится, дитя? – спросила бабушка Гретта, не обернувшись.

Она называла так только Аврору. Как она поняла, кто именно вошел в комнату, Аврора не знала.

Аврора подошла к ней, подвинула табуретку к ее креслу и села рядом.

Бабушка Гретта повернулась. Ее некогда голубые глаза практически заволокло мутной пеленой, и она могла видеть лишь расплывчатые силуэты. Но иногда казалось, что ее взгляд проникает в самую душу, и в такие моменты Авроре становилось не по себе.

– Что тебя тревожит, дитя? – спросила она. – Я чувствую, что ты хочешь со мной поговорить, но почему-то боишься.

– Да, бабушка, я хотела вас спросить. – Аврора взглянула на ладонь, на которой виднелся тонкий шрам от пореза. – Сохранились ли какие-то легенды о ритуале единения душ? Что он давал, кроме статуса брака?