Храм

Мужчины неспешно ели и разговаривали, они ценили подобные моменты. В обычное время каждый из них занимался своим делом: таскал воду, собирал таинственные мерцала, охранял покой Дома или был занят другой работой. Вот так запросто поговорить, переброситься парой незлобных шуток и просто посидеть на душистой поляне под солнцем, у них случалось редко.

Когда голод был утолен, люди потянулись к Дому, смело шагая – кто в компании, кто в одиночку, по солнечным тропам – днем в окрестностях Дома опасаться было нечего и некого.

Свист шел сразу за Тропой, дивясь про себя размерами двужильного водоноса. Великан снял плотную робу и остался в футболке цвета хаки, под тканью которой перекатывались могучие мышцы. Говорят, когда Тропу нашли в норе, то в Дом его пришлось нести пятерым охотникам – столь тяжелым оказался новоприбывший.

Кто‑то тронул парня за плечо.

— Поговорить хочу, — без вступления сказал Орех.

Они сбавили шаг, немного поотстав от остальных.

— Насчет обмена вчерашнего, — скрипучим голосом уточнил старший охотник. – Ты это, Свист, не зевай. Если, что — так прямо и скажи – мне, мол, еще положено.

— Ты о чем, Орех? – недоумевающе поднял брови Свист.

— Тьфу ты, баклан, — в сердцах сплюнул Орех и, прибавив ходу, быстро ушел по тропе, обгоняя товарищей.

Свист только плечами пожал.

Как всегда, у веревочной лестницы образовался небольшой затор. Те, что торчали снизу окриками и руганью поторапливали тех, кто карабкался повыше. Свист решил не участвовать в толкотне и суматохе, а переждать и подняться одним из последних. Он присел на гребень вздыбившейся плиты. Камень оказался теплым. Рядом с ним на потрескавшемся боку глыбы внезапно оказалась большая серая ящерица. Свист и заметить‑то не успел, как юркая рептилия тут очутилась. Ящерица посмотрела на человека, потом на небо, и, прикрыв свои маленькие сердитые глазки, принялась греться на солнце.

Наконец подножие пирамиды опустело, даже увалень Тропа успел забраться наверх. Сторож, следивший за окрестностями во время подъема, нетерпеливо махнул Свисту рукой – не задерживай, мол.

Когда молодой охотник оказался на верху, сторожа втянули лестницу обратно и сложили ее в углу. На бухте запасных веревок сидел молодой парень – пожалуй, ровесник Свиста, и вертел в руках механический манок. Если покрутить ручку, то похожий на трубу прибор разразится противным воем, а коридорный сквозняк разнесет сигнал тревоги по всему Дому. Ну это так, на самый крайний случай.

Несмотря на близость полдня, коридоры Дома вторили шагам Свиста гулкой пустотой: жители собирались в трапезной, чтобы посмотреть на плоды обмена. Охотник миновал лестницу, давешнею галерею и вышел в полный людей зал. Походя кивнул Ореху, и стал пробираться ближе к центру, усердно работая локтями.

Свист присел на свободную лавку рядом с Пластуном. Вокруг царило нетерпеливое оживление: люди переговаривались, обсуждая свои пожелания, строили планы и смеялись. Почему‑то ему вспомнилось, как оно случалось раньше: это была своего рода традиция. После обмена Отец собирал жителей Дома, не занятых в это время на важной работе, и показывал, что же есть на этот раз.

Еда: запечатанные пайки, буханки хлеба, коробки с чаем и другие припасы, отправлялись в сухие и прохладные комнаты–склады ждать своего часа.

Одежда, как правило – камуфлированные куртки и штаны, да рабочие комбинезоны – раздавалась жителям, кому подойдет по размеру. Даже обувь – сплошь грубые сапоги да добротные ботинки на высокой шнуровке, и те обязательно приходились кому‑нибудь впору. Регулярно появлялись лекарства в больших бумажных пакетах, таблетки всякие и пузырьки. Этим добром заведовал Звездочет.

Реже попадалось оружие и патроны в коробках. Ну и мелочь всякая полезная: веревки, масло для ламп, точильные камни, инструмент разный, свечи, утварь кухонная. Обиженным никто не ходил. Отец всегда знал, кому и что сейчас нужно.

Разумеется, охотникам доставалось все самое лучшее.

У противоположной входу стены поставили накрытый зеленым брезентом стол на железных ножках, подле которого неторопливый Складарь укладывал мешки и коробки разной величины. Он вытащил из сумки на поясе потертый блокнот, заглянул в свои записи, потом окинул взором кучу добра и удовлетворенно хмыкнул.

Складарь был высок и довольно широк в плечах, брил голову налысо и имел черную, словно печная сажа, кожу. Он заведовал припасами Дома, всегда точно зная, что, где и в каком количестве имеется. Время от времени он заглядывал в свои записи, громким шепотом что‑то читая, будто наизусть учил. На его память часто заключали пари:

— Эй, Складарь, — говорил кто‑нибудь, под тихие смешки, — а сколько у тебя в третьей коморке брикетов горохового супа?