Храм

Стражник убрал палец со спускового крючка и приветливо махнул рукой.

Сверху свесилась широкая веревочная лестница, сплетенная из толстых канатов, с крепкими деревянными переборками – такая и медведя выдержит.

Свист знал, что пока они карабкаются по стене, как минимум четверо стрелков через неприметные бойницы пристально следят за кромкой леса – не привели ли охотнички кого за собой.

Забравшись по лестнице, они оказались в просторной комнате, где их ожидали несколько вооруженных мужчин. Выражение опасливой настороженности на лицах караульных сменилось искренней радостью встречи. Мужчины поздравляли Крепыша с его первым настоящим походом в лес. Понизив голос и отведя глаза, вспомнили Следопыта (Орех только ус подергал, но ничего не ответил). Справились о делах Свиста.

— Говорят, вас макаки донимают? – весело спросил Свист, сматывая головной платок.

— Не то, что бы донимали, а такого соседства нам не надо, — ответил рослый мужчина в потертой кожаной куртке и с двуствольным ружьем в руках. – Отец наказал: всех подобных от Дома гонять – а тут такая стая!

— Отец наказал, — как бы в подтверждение его слов повторили остальные стражники.

— Ладно, пойдем‑ка улов сдадим, — Орех потянул Свиста за рукав.

И они двинулись вглубь древнего здания, которое называли Домом. Длинный коридор петлял, сворачивая всегда строго под прямыми углами, ветвился боковыми тоннелями, а однажды, превратившись в галерею, обогнул большой зал на уровне второго этажа. В зале служившим, помимо всего прочего, столовой, гудела многоголосая толпа. Почти сотня человек сидели за длинными столами, укрытыми серой тканью, ели и пили – охотники подоспели к раннему ужину. Справа от входа возвышались похожие на башню напольные часы с корпусом из темного лакированного дерева. За стеклянной дверцей мерно покачивался начищенный до блеска маятник.

Они прошли дальше.

Поодаль Свист приметил незнакомого человека. Молодой парень довольно крепкого телосложения, с крупными чертами заросшего черной щетиной лица, просто стоял и едва заметно покачивался, глядя ровно перед собой. Больше всего он походил на полоумного идиота, в его влажных глазах нельзя было прочесть и намека на мысль. Рядом с парнем скучала женщина в рабочей робе, коротко стриженые волосы делали ее похожей на щуплого юношу.

«Новенький», — подумал Свист о черноволосом парне.

Все, кто попадал к ним проходили через это. Человека находили в норе или же среди развалин, и приводили в Дом. Первое время он будет вот так бездумно, шататься по его залам и галереям, подобно сомнамбуле, натыкается на мебель и стены. Бывает, возьмет в руки какой‑нибудь предмет и просто крутит его и так и эдак, ощупывает, потом уронит и дальше пойдет, шаркая подошвами. А через некоторое время бормотать во сне начнет, а то и в полный голос кричать – это верный признак: скоро сможет слова понимать, мычать худо–бедно и вообще людей вокруг замечать. Через неделю–другую ему уже нехитрую работу доверят: полы мести, столы тряпкой протирать или жестяную посуду к обеду носить. К каждому новичку приставляют Няньку – она следит за несмышленым, приглядывает как бы он себе, да и другим, беды не наделал, кормит и ухаживает за ним, потихоньку помогает узнать Дом, людей в нем живущих и местные порядки.

Свиста передернуло. Немногим больше полутора сезонов тому назад он сам вот так бродил по Дому собственной тенью, налетая на прохожих и считая лбом углы. Охотник вспомнил, с каким трудом давалась даже самая легкая мысль, словно продираясь через вязкую патоку – приходилось прилагать неимоверные усилия. «Словно душа в болоте тонет», — метко описал это состояние Пластун.

Свист посмотрел на Крепыша. Тот, увидев новенького, споткнулся на ровном месте. Юноша появился тут не так давно, месяца четыре назад, и память о Беспамятстве была еще слишком свежа в нем.

Они свернули в неприметную нишу и по широкой винтовой лестнице спустились в трапезный зал, тот самый, который видели идя по галерее. По старой традиции каждый из вернувшихся охотников коснулся темного бока часов, ознаменовав свое возвращение.

Навстречу им, покинув место за столом, шел высокий, сухопарый человек, одетый в длинные серые одежды с красными накладками на отложном воротнике. Правильными чертами смуглокожего лица, прямым носом и волевым подбородком он напоминал Свисту статую, которую тот видал в одном из заброшенных дворцов на юге.

Человек–статуя заговорил, обнаружив глубокий и в тоже время вкрадчивый голос.

— Вернулись! — встречающий развел руки в гостеприимном жесте.

— Здравствуй, Ведун, — Орех сдержанно ответил на объятия, хотя и был заметно обескуражен таким приемом.

На миг полы одеяния Ведуна распахнулись, и Свист заприметил белую рукоять длинного ножа в кожаных ножнах. Ему показалось это странным раньше Ведун (да и другие кто в лес на промысел не ходил) никогда не носил оружия.

— Как успехи? – спросил Ведун.

— Парочка имеются, — Орех теребил правый ус. – Давай, что ли пойдем к алтарю, а то Свист уже который день мерцала носит, даже жаловаться начал.