Хотите быть герцогиней?

– Его светлость сказал, чтобы вы были готовы к восьми. И я взяла на себя смелость принести вам обед сюда, наверх. Подумала, что нам, наверное, понадобится больше времени, чтобы сделать вам особенную прическу и все успеть до того, как вы поедете в театр.

Эмма не верила своим ушам. Неужели муж собирается повезти ее в театр?

– Герцог тоже обедает у себя. Мистер Хан помогает ему подготовиться к вечернему выходу.

Поставив поднос, Мэри запрыгала от радостного возбуждения, порхая по комнате на цыпочках.

– Ваша светлость, это просто чудо! Он никуда не выходил с тех пор, как…

– С тех пор, как вернулся с войны? Знаю. И это было…

– Почти два года назад, – подхватила Мэри. – И это ваша заслуга, ваша светлость! Герцог в вас влюбился. Все случилось так, как мы и надеялись.

Но Эмма сомневалась.

– Герцог везет меня в театр только потому, что я его уговорила.

– Тем не менее! – Горничная взяла с кровати мерцающее и переливающееся платье и осторожно, придерживая за рукава, приложила к Эмме. Подвела хозяйку к высокому зеркалу в углу комнаты – Эмма могла видеть себя с головы до ног. – Если герцог пока не влюбился в вас, так влюбится еще до утра!

– Вы не оставите меня на минуту, Мэри?

Горничная была озадачена, но повиновалась.

– Конечно, ваша светлость.

И Эмма осталась одна и теперь вдоволь могла насмотреться на себя в зеркало. Шесть лет не надевала она вечерних платьев. Ни разу с той ужасной ночи, когда потянулась навстречу любви, но встретила жестокое разочарование. Отец назвал ее распутницей, Иезавелью и еще худшими словами. «Потаскуха в красном платье, – сказал он, – орудие соблазна! Ты сама хотела, чтобы тобой воспользовались».

Ничего подобного Эмма не хотела. Она своими руками сшила то платье, вложив в него душу и надежды. Не собиралась быть ни сладкогласной сиреной, ни соблазнительницей.

Она вовсе не просила: «Возьмите меня за живой изгородью».

«Смотрите на меня, – умоляла она. – Восхищайтесь. Любите меня!»

Ошибка, за которую она так дорого заплатила. И расплачивается до сих пор…

И теперь то же самое? Вопреки здравому суждению, вопреки твердо принятому решению. Она не заметила, как вновь исполнилась страстной надежды получить все это уже от мужа. Внимание. Восхищение. Чувство.

Возможно даже, любовь!

Рассмотрев себя в зеркало, Эмма грустно вздохнула. Если она наденет это платье и спустится к нему, ей придется шагать вниз по ступенькам, неся свое сердце на ладони. Такое уязвимое, такое беззащитное. Его так просто пронзить, ранить, разбить…

Разорвать на части.

Нужно быть полной дурой, чтобы так рисковать.

Но он ведь поклялся защищать ее, не правда ли? Однако долго ли живут обещания и клятвы?

Сегодня вечером, решила Эмма, она это выяснит.

Глава 23

Эшбери мерил шагами просторный холл, стуча тростью по мраморным плитам. То и дело бросал взгляд на часы. Надо отдать должное странной подруге Эммы – благодаря ее стараниям он мог доверять часам, которые теперь шли секунда в секунду.

Десять минут девятого.

Герцог прекратил беспокойный шаг. Получалось, что он ведет себя как влюбленный простак, а не герцог, ожидающий свою запаздывающую герцогиню. А ведь его уж точно не назовешь деревенским обожателем. Просто он терпеть не может ждать – в этом все дело.

Его тело требовало движения. Он держал трость перпендикулярно полу, пристроив на набалдашник шляпу. Рывком взметнул шляпу на несколько футов в воздух, потом поймал ее на трость. В следующий раз шляпа взлетела выше. Повторив так раз десять, Эш запустил шляпу под потолок и проследил траекторию ее падения, чтобы успеть подхватить свой головной убор прежде, чем тот коснется мраморного пола.

Герцог только что отправил шляпу в новый полет, когда краем глаза уловил красное мерцание на верхней площадке лестницы.

Эмма!

– Простите, я провозилась слишком долго, – сказала она.

Вздрогнув, Эш отбросил трость в сторону, чтобы она не догадалась, чем он тут занимался, и застыл в неподвижности, а тем временем бобровая шляпа спикировала вниз, задела его плечо и свалилась на пол. Как будто Зевс решил поразить его молнией, только сделанной по новейшей моде.

С верхней площадки лестницы на него смотрела Эмма.

Эш решил, что есть только один способ исправить положение – все отрицать!

Бросив суровый взгляд на потолок, он нагнулся поднять шляпу, затем с раздраженным видом стал отряхивать с нее несуществующие пылинки.

– Ну, Хан получит за это прямо сейчас.

Он услышал ее сдавленный смешок.

– Представление начинается через двадцать минут, – сказал он.

Эмма нерешительно застыла на верхней площадке лестницы. Впрочем, ее можно было понять. Ей предстоял выход в свет в сопровождении мужчины, который забавляется шляпой и тростью.

– Если не желаете ехать, – сказал Эшбери, – я не буду настаивать. Мне еще предстоит изучить отчет, присланный управляющим поместьем в Йоркшире.

– Вы бы предпочли остаться дома?

– Только если таково будет ваше желание.

– Я хочу поехать. То есть мне было бы жаль потраченных впустую стараний моей горничной. – Рукой, затянутой в перчатку, Эмма дотронулась до своей прически.