Хотите быть герцогиней?

– Если вы знали, что слуги затевают нечто подобное, почему не сказали мне? Я бы нашел способ выбить дурь из их голов.

– Именно это я и пыталась сделать. Я сказала, что мы с вами поженились исключительно по расчету.

Он вытер лицо от сажи рукавом.

– Очевидно, вы были недостаточно убедительны.

– Знаете, они, возможно, не стали бы питать надежд, если бы вы не казались им таким несчастным.

– Если дело в этом, я могу помочь их беде. Завтра же всех рассчитаю.

– Прошу вас, не делайте этого! Вы же знаете, что новой прислуги нам не найти. – Обхватив себя руками, Эмма поежилась. – Что-то не припомню, чтобы видела в этом доме одеяла. А вы?

– Нет тут одеял. Нам придется…

– Нет, – перебила Эмма. – Нельзя! Именно этого они и добиваются.

Он был озадачен.

– Чего именно они хотят?

– Объятий.

– Объятий?

– Да. Чтобы мы легли вместе, обнимая друг друга, – для тепла. Очевидно, в этом и заключается их план, но нам не следует им подыгрывать.

Он разозлился.

– Вы говорите об этом с таким отвращением!

– Простите. Разумеется, я не против. Меня возмущает сама затея.

Эш пошел в переднюю, разыскал пальто и набросил на плечи Эмме.

– Вот так. Это для начала. А теперь… где-то здесь был диван.

Его нога в темноте обнаружила диван самым болезненным способом.

Они устроились на неудобных, набитых конским волосом подушках – каждый со своей стороны. Местами проклятая набивка клочьями вылезала наружу.

«Не иначе к утру вся задница будет в конском волосе», – предположил Эш. Его живот недовольно урчал.

– Если уж они решили забросить нас на необитаемый остров, могли бы по крайней мере собрать нам что-нибудь поесть.

– Прошу вас, не говорите про еду, – слабым голосом откликнулась Эмма.

Да, ночь обещает быть долгой и безрадостной.

Вдруг Эмма вскинулась:

– Что там за шум?

– Какой шум?

– Кто-то скребется. Тихо… Слушайте.

Они сидели, молчали и вслушивались.

– Вот опять! – Эмма тронула мужа за плечо. – Вот… Сейчас-то слышите? Вот опять!

Да, он услышал. Легкий скребущий звук, сопровождающий порывы ветра за окном.

– А, это… – сказал герцог. – Так это всего-навсего Безумная Герцогиня.

– Безумная Герцогиня?

– Здешнее привидение. Такое есть в каждом сельском доме. – Он загадочно понизил голос. – История повествует о том, как мой прадедушка взял себе жену. Женился он по расчету, чтобы обзавестись наследником. Его жена была красива, но он начал жалеть о том, что женился, как только закончился их медовый месяц.

– Почему?

– На то была сотня причин. Она рвала шторы. Устраивала заговоры со слугами. Называла его всякими смешными именами. Но хуже всего, у нее в союзниках был сам черт, который принял обличье кота.

– Вот как?

– Да, так.

– Она была сущей ведьмой.

– Это правда. От нее было столько неприятностей, что прадед запер ее в шкафу и держал там… много лет.

– Много лет? Это уж слишком.

– Она заслуживала крайних мер: сводила его с ума. Вот он и решил воздать сторицей – запер наверху. Время от времени бросал ей в шкаф корку хлеба и мокрую губку. В холодные ночи и по сей день можно слышать, как она скребется и царапается в надежде выйти на свободу. Слышите? – Он сделал паузу. – Вот опять: царап-царап-царап…

Эмма вздрогнула.

– Вы ужасный и жестокий человек. Надеюсь, у вас заведутся черви…

– Если сомневаетесь, сходите наверх – я вас не держу – и убедитесь сами.

– Нет уж, спасибо.

Все было тихо несколько минут, и Эш казался себе очень остроумным, но потом пришел его черед удивленно прислушаться:

– Вот еще звук!

– Какой звук?

– Такой… шуршащий. Как будто кто-то рвет бумажную обертку.

– Не знаю, о чем вы говорите, – отозвалась Эмма. – Возможно, это опять Безумная Герцогиня.

Шуршание прекратилось. Зато появились другие звуки. Тихие, чмокающие. Как будто кто-то что-то лизал или жевал.

– Вы что-то едите? – спросил он.

– Нет, – ответила она.

Еще несколько минут тишины.

И вот опять! Шуршание, затем чмоканье.

– Вы что-то едите. Я знаю.

«Ничего я не ем». Ему показалось, что именно эти слова хотела произнести Эмма, потому что у нее вышло что вроде «ням-ням».

– Вы маленькая обманщица. Поделитесь.

– Нет.

– Хорошо. Я оставлю вас здесь. – Он встал. – Одну. В темноте. Наедине со всякими звуками.

– Погодите. Так и быть, я с вами поделюсь.

Эш сел.

Эмма дотронулась до его плеча, спустила ладонь по рукаву и вложила в его ладонь маленький пакетик.

– Это всего-навсего карамельки. Я купила их, когда мы останавливались напоить лошадей.

Эш развернул конфету.

– Царапающий звук – это всего-навсего ветка дуба, растущего на заднем дворе. Она скребет по подоконнику в моей детской спальне. Частенько по ночам я удирал из дому, спустившись вниз по этому дубу, чтобы найти массу приключений на свою голову. – Он сунул карамельку в рот. – Вам не стоит отдавать эту комнату моему наследнику.

– Я отдам ее вам.

– Мне не нужна комната, – отрезал он. – Это ваш дом.

– Разумеется, но, полагаю, вы будете нас навещать.

– Я не планирую этого делать.

Она замолчала, явно обиженная до глубины души.

– Неужели вы не захотите видеть свое дитя?

Благослови, Боже, эту женщину. Она не поняла. Неважно, захочет ли Эш видеть своего ребенка. Вопрос в том, захочет ли ребенок видеть Эша!