Хотите быть герцогиней?

– Простите меня! Я не хотела напоминать вам о мисс Уортинг. Я знаю, сколько боли вам должно быть…

– По-настоящему больно мне будет видеть свою жену одетой в платье из занавески. Вы не будете шить себе сама. – Он потянул конец шторы на себя. Она дернула ее к себе.

– Разве среди знатных дам не поощряется рукоделие?

– Это совсем другое. – Он рванул штору обеими руками, Эмма едва смогла устоять на ногах, и ей пришлось сделать несколько шагов к нему. – Знатные дамы делают бесполезные вещи: например, дурацкие подушечки и вышивки, которые никому не нужны. А еще ужасно неудобные сиденья на стульчак. Полезный труд не для дамских талантов.

– Какой же это труд? Я люблю шить, если не надо шить двадцать четыре часа в сутки. И это творческое занятие. Я никогда не отличалась талантами по части музыки или живописи, однако… – Эмма покрепче ухватилась за край шторы, пытаясь перетянуть материю на себя. – Я умею шить.

Он быстро намотал ткань на левую руку, будто поводья конной упряжки, потом принял стойку, согнул руку и как следует рванул.

Кружась, Эмма полетела к нему навстречу – и он поймал ее в свои объятия.

Похоже, он тут же утратил способность мыслить – в голове была каша. Их маленькая забава, перетягивание портьеры двумя упрямцами, пошла ей на пользу: щеки порозовели, а сбившееся дыхание заставляло грудь интригующе волноваться. Эш не мог не признать, что Эмма была бы бесподобна в платье из бархата цвета сапфира.

Но об этом не могло быть и речи. Она не должна жертвовать своими удовольствиями – чтением например – ради того, чтобы самой шить себе платья. Скорее он позволит ей ходить голой, нежели согласится на столь неслыханное дело.

Ну вот. Теперь воображение принялось рисовать ему зрелище обнаженной Эммы.

– Послушайте. Мне отлично известно, что вы умеете шить. Вы можете быть лучшей портнихой Европы, тем не менее заниматься этим я вам запрещаю. – Взяв Эмму за руку, герцог повернул ее ладонью вверх, как делают гадалки, и медленно, многозначительно погладил натруженные подушечки пальцев, которые яснее ясного свидетельствовали о том, как тяжко ей пришлось трудиться. – Я больше не хочу этого видеть.

Некоторое время она молчала.

– Вы так заботитесь обо мне…

– Это не забота.

– Тогда как бы вы это назвали?

– Ну, как-нибудь… по-другому. – По-другому! Представлять ее обнаженной – это естественно. Защищать – это его долг. Но заботиться… слишком опасная затея. – Я не знаю.

Она бросила на него укоризненный и вместе с тем сердечный взгляд. Взгляд жены.

– Но вы же мужчина, настоящий мужчина.

Его сердце взбрыкнуло и радостно забилось, точно необъезженный жеребец в стойле.

Мужчина, сказала она. Не титул. Не богатство. Не покрытое шрамами чудовище. Она и не догадывалась, что значили для него эти простые слова.

Эмма смотрела на свою ладонь, которой было так уютно в его руке. Она повернула ладонь вниз – их ладони соприкоснулись, а пальцы переплелись и сомкнулись крепко-накрепко.

Солнечный свет золотил пышные пряди, обрамлявших лицо Эммы. Ее темные глаза смотрели серьезно, и в них он видел искренность и бесстрашие. Она была так красива! Она встретилась с ним глазами и задержала взгляд, не отвлекаясь ни на поседевшие местами волосы, ни на изрубленную шрамами щеку.

Поразительный момент.

И прекрасный.

Сопровождаемый музыкой небесного оркестра. И непростительно, невероятно глупый с его стороны – как он мог допустить? Это не должно было случиться. Такая близость – слишком большой риск. Голос почти не повиновался ему, когда он произнес:

– Это… Наверное, то, что мы сейчас делаем, не очень хорошо.

– Да. Да, разумеется. Осторожность. – Она отняла руку. – Завтра я закажу себе гардероб.

Эш сделал шаг назад.

– Вы закажете себе гардероб позже, на этой неделе. А завтра мы отправимся на прогулку.

– На прогулку? Куда же?

– В Суонли. В ваш будущий дом. – Не успела Эмма как следует обрадоваться, как он предостерегающе поднял руку. – Долго не задержимся. Всего на один день. Вы должны составить список того, что там нужно будет сделать.

Они заключили договор. И он должен строго следовать его букве. Так будет лучше для них обоих.

– Будьте готовы к завтрашней прогулке. Мы выезжаем на рассвете.

Глава 14

– Ах!

Когда Эмма наконец вышла из кареты, из ее легких вылетел в высшей степени глупый и сентиментальный вздох. Она даже прижала обе руки к груди.

– Как же тут красиво!

Перед ней стоял сказочный дом. Фасад, сложенный из прочного камня, прорезали многочисленные окна, придававшие дому веселый, приветливый вид. В воде мелкого пруда перед домом отражались грациозные вязы, высаженные двумя рядами по обеим его сторонам. Не то что Эшбери-Хаус! Лондонский особняк спланировали так, чтобы в лучшем случае произвести впечатление, а в худшем – внушить робость прохожим. Дом в Суонли не был ни чрезмерно величественным, ни слишком непритязательным. Это был просто хороший дом, домашний очаг.

– Дом совсем небольшой, – сказал герцог. – Всего двенадцать комнат.

Эмма весело взглянула на него: всего-то двенадцать?

Кучер Иона щелкнул поводьями. Лошади резво взяли с места – карета умчалась.