Хосе Ризаль

Покидая Филиппины, он решил направиться в Северную Америку. Его давно привлекала к себе эта заветная «страна демократии». Еще в школьные годы книга Ягора произвела сильное впечатление на мальчика Хосе своими яркими параллелями между режимом колониальной эксплуатации на Филиппинах и политическим строем Соединенных Штатов.

Как указывал сам Ризаль, не меньшее впечатление в свое время произвел на него и сборник биографий американских президентов. Ему давно уже хотелось побывать в стране, где, по словам составителя «Жизнеописаний президентов», любой батрак, портновский подмастерье или сплавщик плотов может достигнуть высшего государственного поста.

В Соединенные Штаты Ризаль едет через Гонконг и Японию. В Гонконге и Микао собралось в те годы немало филиппинских эмигрантов. Но в какой стране тогда не было их, разогнанных и бежавших от колониального режима и монашеских преследований?!

Перед популярным национальным писателем раскрываются в горьких жалобах истории их изгнаний, такие обычные для колониальных Филиппин и такие трагические для каждого пострадавшего. Кому-то показался подозрительным поклон, которым обменялись два прохожих, и на утро они уже арестованы и сосланы на Марианские острова. Семья Эррара в ссоре с семьей Вентура. Вздорный донос недоброжелателя Эррара, и глава семьи Вентура немедленно выслан. Долгие годы оторванный от родных, он томится в изгнании. Вечером в дом бедного филиппинца приносят в закрытой корзине какие-то овощи. Ночью — обыск, арест, допрос. Ни в чем неповинного арестанта заставляют признаться, что в корзине были бомбы. Никаких подтверждений нелепому обвинению нет, тем не менее арестованного после нескольких месяцев тяжкого заключения ссылают.

Много таких загубленных колониальным режимом жизней проходит перед Ризалем. Ему хочется скорее приняться за продолжение своего романа, где еще с большим сарказмом и горечью будет изображена тяжелая колониальная действительность. Ризаль думал о втором романе еще в момент окончания «Не касайся меня», но теперь он задумал осуществить другую литературную работу.

Вид угнетенного народа, забитого веками колониального произвола, вся эта беспросветная жизнь под пятой алчных монахов и помещиков с новой силой поднимают активность Ризаля.

Неужели ему не удастся разбудить в филиппинцах веру в свои силы, вернуть отнятое колонизаторами чувство национального достоинства? В историческом прошлом филиппинцев ищет он средств, чтобы вооружить современников. Ему приходит в голову переиздать старинную работу о Филиппинах, написанную одним из первых испанских генерал-губернаторов Антонио де Морга еще в 1607 году. Де Морга описывал существовавшую к приходу испанцев национальную письменность и культуру, независимые филиппинские племена и княжества, развитую торговлю с Китаем и Индией.

Ризаль рассчитывал, что переиздание книги де Морга не будет запрещено на родине, и она сослужит службу филиппинцам, напомнит им обо всем, что в течение трех веков вытравлялось иноземными завоевателями из памяти народа.

Но книга уже давно стала библиографической редкостью. Ризаль узнает, что один ее экземпляр хранится в Британском музее в Лондоне. И чтобы достать ее, он собирается из Соединенных Штатов отправиться в Англию.

Корабль доставляет его в Японию. Трудно поверить, что в течение месячного пребывания в Японии Ризаль сумел научиться хорошо говорить по-японски. Современники свидетельствуют, что даже природные японцы часто принимали его за соотечественника.

Уезжая из Японии на американском корабле, Ризаль встретил путешественника-японца, не говорившего ни слова ни на каком иностранном языке. Ризаль взял его под свою опеку на время переезда в Америку и затем в Европу. Впоследствии, занявшись японским языком более систематически, Ризаль в короткий срок научился свободно читать и писать.

В Токио, как и в Гонконге, Ризаля поразила необыкновенная предупредительность испанских консулов и дипломатов. Его почти замучили изысканными любезностями и заставили воспользоваться гостеприимством в консульских зданиях.

Секрет был прост. Испанские представители были предупреждены о проезде «опасного крамольника». Широкое гостеприимство было лишь формой надзора; и шпионажа за деятельностью Ризаля за границей. В Токио Ризалю даже предложили остаться переводчиком при посольстве — наиболее верный способ, которым думали удержать его под постоянным контролем.

Но Ризаль отказывается от предложенной чести. Пароход везет его из Иокогамы в Сан-Франциско.

На пароходе, как всегда, Ризаль привлекает к себе всеобщие симпатии и поражает окружающих своим прекрасным знанием языков.

Обетованная земля встретила Ризаля негостеприимно. Страх Сан-Франциско перед холерой обрекает пассажиров парохода на мучительно долгий карантин. Среди всеобщих жалоб и протестов один Ризаль сохраняет спокойствие. Он только недоумевает в своем дневнике, почему беспрепятственно выгружают товары, а людей на берег не пускают.