Хороший сын

Одного я не предугадал: что эту роль возьмут на себя читатели, что они в массовом порядке начнут придумывать сюжеты к каждой книге о Ленноксе. Сначала – потому что думали, что на самом деле сюжет есть, просто я его замаскировал, спрятав множество указаний между строк, а потом это переросло в хобби для целых сообществ: к каждой книге они легко придумывали если не сотни, то уж точно несколько десятков сюжетов. Я мог писать сколько угодно невнятно и бессвязно, лучше сказать, чем невнятнее и бессвязнее, тем круче, потому что у читателей от этого только разгорался аппетит. Такой неожиданный, но финансово удачный поворот дел дал мне возможность окружить себя завесой таинственности и отказываться от интервью – чтобы не нарушать атмосферу тайны и не вставать между читателем и произведением. Совершенно случайно и безо всякого умысла я нащупал потребность читателей выйти из подчиненной позиции, как будто их чему-то учат. Я невольно открыл то ли будущее, то ли конец литературы: позволяя читателю самому сочинять историю, ты даешь ему то, что он хочет. Писатель, читатель, все наконец-то становятся равны – а мне еще и можно было жить за счет этого!

Но вот теперь оказывается, что с последней книгой проблемы. А сам-то ты доволен? – спрашивает издательша. Вот умеет она сразу же посеять сомнение, переложить ответственность на писателя. Мы все читали и удивлялись, не только из-за элементов научной фантастики, но в основном из-за того, что в этой части выкристаллизовывается нечто вроде сюжета, а это, конечно же, противоречит самой задумке серии. А название – «Мужчины без детей»? Похожие названия есть у Хемингуэя и Мураками, неужели нужна еще и третья вариация на тему? При этом имеется в виду следующее: такое ощущение, что ты все-таки хочешь вернуться к литературе. И за это они собираются от меня избавиться: мы могли бы подумать о том, не захотят ли другие авторы разрабатывать концепцию бессюжетного триллера, с сохранением персонажа Леннокса или без. Я даже не знаю, расстраиваться или нет. Может быть, получится из этого извлечь какую-то выгоду, ведь эту франшизу (это ведь так называется?) придумал я. Но, читая дальше, я чувствую, как сердце сжимается от страха, потому что для подтверждения своей точки зрения издательша подробно останавливается на истории в моей рукописи, которую она отклонила, и я вижу, что ситуация повторяется: книга написана о Бонзо, а я об этом даже как-то не задумался, просто поменял несколько имен и переместил действие в будущее, а ведь этого недостаточно, они в свое время предупреждали, что об этом нужно молчать, и хоть я ничего не подписывал, уговор этот нарушать было нельзя. То есть в этот раз все в точности так же, как и тогда с «Хорошими друзьями», радоваться надо, что два раза вмешались сверху, хотя само начальство и не знало, чему препятствует; сначала в «Хороших друзьях», потом в моем издательстве. Хотя чему же тут радоваться – в первый раз сразу вся карьера накрылась медным тазом, да и сейчас может случиться то же самое.

Наверное, другой истории у меня просто нет. У каждого человека есть как минимум одна история. Кто это сказал? Или написал? Не я, мне такой расклад кажется слишком оптимистичным, большинству людей даже и одну историю пришлось бы выдумывать; хорошо еще, что у меня есть хотя бы одна.

Глава 11