Хороший, плохой, Рамси (СИ)

Дуло винтовки второго тенна ткнулось Рамси в спину, но он не сопротивлялся ни словом, ни делом, послушно зашагав с неудобно вывернутыми руками и смотря в пол. И только еще услышал, как Мелисандра сказала:

– Пойдем, Джон.

И как Эдд вставил:

– День-то в день ты, конечно, вернулся, но вот жалко, что после обеда. Я-то думал, ты помер уже, велел лишнего не готовить.

А вот что им ответил Джон, осталось за грохнувшей за спиной дверью.

То, что Мелисандра пафосно назвала карцером, оказалось просто почти пустой комнатой на верхних этажах. К полу в ней был привинчен металлический стол, по углам валялись пустые коробки и пластиковые ящики, а под потолком мерно пищал какой-то датчик.

С Рамси сняли рюкзак и подсумки, и он сам послушно разделся до белья и даже снял “эту пидорскую” сережку после короткого приказа и под прицелом Эммета. Гренн еще грубо прощупал оставшуюся на нем одежду на предмет оружия, а после они забрали его вещи и оставили здесь, заперев снаружи. Рамси поежился, выдыхая тонкий пар. Делать в комнате было абсолютно нечего, и в ней было охренительно холодно. Рамси успел обойти ее не одну сотню раз, отжаться между этим в несколько подходов и еще поприседать, когда ключ наконец провернулся в замке. Наверное, прошло куда больше часа или двух, у Рамси все еще не было часов, чтобы следить за временем, но, по его ощущениям, он был здесь довольно долго.

К его удивлению, первым пришел к нему не Джон, не Мелисандра и даже не Эдд или Эммет, а Тормунд с зажатой в правой руке веревкой. На его лицо сразу легли брезгливые морщины, но он, как и остальные, почти ничего не сказал.

– К стене лицом, давай, – разве что только это.

Рамси тоже продолжал молчать, все так же послушно вставая лицом к стене и сам заводя руки назад. Он отлично знал, почему он здесь, и примерно представлял, что будет дальше, так что не стоило нарываться и выставлять себя агрессивным дураком. Нет, Рамси спокойно перенес то, как крепкая джутовая веревка туго перетянула запястья, и то, как Тормунд жестко велел ему сесть, ногой подвинув ближе один из пластиковых ящиков.

Тормунд же, убедившись, что ничего больше не представляет угрозы, наконец открыл дверь, и после тихих переговоров, в которых Рамси четко разобрал “спасибо, Тормунд, можешь подождать снаружи”, к нему все-таки пришел сам Джон Сноу. Он показался неожиданно маленьким после Тормунда, Гренна и Эммета – и еще больше изможденным, переодетый уже в джинсы и теплый свитер, но все такой же замерзший, усталый и грязный, как и какое-то время назад. Но, несмотря на состояние, он не стал мяться, просто придвинул себе второй ящик, сел напротив Рамси и твердо посмотрел ему в глаза. Рамси в ответ спокойно изучал его лицо, максимально удобно распрямившись – отсутствие спинки у импровизированного сиденья давало ему возможность сделать это.

– Я хочу узнать, почему ты сейчас здесь, – негромко и четко начал Джон, сложив руки у себя на коленях. Это было неожиданно. Рамси действительно думал, что он сходу начнет обвинять. Но Джон пошел чуть дальше.

– Думаю, мы оба знаем, почему, Джон Сноу, – Рамси склонил голову набок; в его голосе не было агрессии, только усталое понимание.

– Нет, я хочу услышать это от тебя, – но Джон только покачал головой. – Твоими словами.

– Я сейчас здесь, потому что она – не мой эксперимент, – голос Рамси остался спокойным.

Послушным. Открытым.

Ложь.

– А кто она? – Джон продолжил спрашивать, не меняясь в лице.

– Моя любовница. Моя помощница. Моя… мой объект, – Рамси немного сбился, но это не прозвучало неловко. Это прозвучало размеренно и с теми успокаивающими нотками, которые Джон не должен был уловить.

– Она не твой объект, – снова покачал головой Джон. – Ты сам только что сказал.

– Не в том смысле, – Рамси тоже качнул полным подбородком. – Да, у нее нет документов, и ее нет ни в каких списках, но она является моим объектом. По своей сути.

– И как так вышло? – холодно спросил Джон. Он все еще не показывал никаких своих ощущений по поводу происходящего и почти не говорил ничего сам.

– Я говорил тебе, что это пиздец сложно, Джон Сноу, – Рамси вздохнул, удобнее поводя плечами и расслабляя мышцы. – Но давай начнем сначала. Ты знаешь, какие люди занимаются моей работой? У нас любили говорить, что это те, кто жертвует собой, своими репутацией и чистой совестью, ради мира. Но, как ты, думаю, понял бы сам рано или поздно, это неправда. Таким, как мы, нравится делать с людьми вещи, которые не нравятся таким, как ты. Мне нравится делать с людьми эти вещи, – он смотрел Джону в глаза и увидел, как его лицо все-таки исказилось после этих слов. В его взгляде появилось отвращение. Отвращение, которое заставило дрогнуть его рот и которое он не смог бы скрыть, даже если бы захотел.

– То есть ты сейчас прямо подтверждаешь, что тебе нравилось делать с Джейни Пуль то, что ты с ней делал?

“Ты что, нарочно даешь возможность легко выкрутиться, а, Джон? Нет, ей никто не воспользуется”.

– Да, – Рамси сухо кивнул.

– О’кей. Что именно ты с ней делал? – Джон справился с собой и продолжил строгий – и какой-то почти мягкий допрос.