Не скажу, что путь этот оказался безболезненным. Нет. Несколько раз я был близок к тому, чтобы все бросить. Курсы продвинутого пользователя компьютера потребовали от меня немалых усилий, но в конце концов я освоил программу и даже пришел к пониманию, насколько способности компьютера могут расширить возможности врача. Правда, сложно было передать некоторые функции неодушевленной машине. Это до сих пор гложет меня. Я все еще иногда заглядываю компьютеру через плечо, когда он проводит какие-нибудь вычисления. И задаю вопросы по любому поводу. Поначалу было тяжело смириться с тем, что зарплата не оправдала моих ожиданий, но избавление от все нарастающих требований «эффективности» со стороны менеджеров и возможность сконцентрироваться целиком и полностью на здоровье пациентов являются более чем удовлетворительной компенсацией снижения вознаграждения. Однако я по-прежнему остаюсь довольно состоятельным человеком. Менеджеры, кажется, удивлены, что, забывая о длительности приема и оказывая больше внимания пациенту, клиника неплохо зарабатывает. Мой прием продолжается столько, сколько нужно, время варьируется в зависимости от личности пациента и от природы его заболевания. А вот меня нисколько не удивляет, что такой подход окупается с лихвой.
Я жалею лишь о том, что родился слишком рано. При таких кардинальных переменах, которые мне пришлось пережить, медицина еще только начинает понимать собственный потенциал. Мне бы хотелось задержаться в этом мире еще лет на сорок и увидеть расцвет своей профессии. Конечно, будь это возможно, я бы и через сорок лет захотел того же. Тенденция к переменам заложена в самой природе клинической медицины, с которой мы имеем дело каждый день, и единственное, в чем можно быть уверенным, — это в том, что она продолжит меняться.