Холод и яд

Фил, к удивлению, промолчал и дёрнул Варю за руку, так что в плече больно стрельнуло. Нахмурившись, она повернулась к нему и с удивлением споткнулась о блаженно-счастливую улыбку парня, совершенно не уместную здесь и сейчас. Слов не было – Варя в недоумении вскинула бровь, а Фил кивнул в своё окно:

– Может, мой отец и не торопится, зато твой, походу, во всеоружии.

Он отодвинулся, открывая обзор. Что-то холодом сдавило Варе горло, когда она сквозь затонированное стекло увидела, как стремительно несётся по белой пустоши их родной чёрный бронированный «Range Rover», а за ним – маленький полосатый автобус. Машины затормозили, разбрызгав во все стороны неукатанный снег.

Теперь их отделяла сотня-другая метров. Так мало и так много одновременно… Варя закусила подрагивающую губу, заворожённо наблюдая, как папа выскочил из машины, захлопнув дверь. Он был в пальто нараспашку, без шарфа и лоска, взъерошенный и сжатый, как пружина.

– Шеф, мне кажется, это к вам, – деликатно прохрипел водитель.

– Твою мать, – выдохнул Зимин, вглядываясь в стекло, – Ветров, что ли?

«А ты на что рассчитывал!» – захотелось закричать Варе и рассмеяться ему в лицо, нагло, дерзко и издевательски. Папа приехал. Он поможет. Он спасёт. Зимин обернулся и впился в неё убийственным взглядом, заставляя всё внутри сжаться (неужели же вслух сказала?!):

– Ты успела рассказать? Как он оказался здесь? Они же с Шахом не общаются.

– Может, родительские чувства? Есть такая штука, я читал! – встрял Фил, ободряюще сжимая руку Вари.

Она с неуверенной полуулыбкой в подтверждение кивнула. Щёлкнул ключик в замке, и металлический браслет сполз с запястья. Хватило короткого взмаха Зимина, чтобы рыжий немногословно накрутил Варину косу на руку до искр из глаз. Мир промелькнул перед глазами – неправильный, наклонённый, затянутый пеленой слёз. Фила оставили греметь наручниками, аки Кентервильское привидение. Варя тяжело бухнулась коленями на лёд, кажется, отбивая их к чёрту, и, закусив губу, сдавленно взвыла. Резким рывком за волосы её подняли на ноги, а потом завели за спину руку.

Варя посмотрела на сбитые носы сапог, на снег на коленях, а потом подняла глаза на папу. Он приподнял воротник пальто и сделал три тяжёлых шага вперёд. И замер, расставив ноги на ширине плеч и спрятав руки в карманы.

– Где Семён? Я пришёл говорить с ним!

– Какие люди! – саркастично растеклось над ухом восклицание Зимина.

Варя не поняла, как рядом оказался он и белый, как снег, Фил с пистолетом у виска.

– Что ты тут устроил, Сёма? – гаркнул папа. – Сюда уже менты едут. И я сейчас не про доблестный ОМОН позади меня…

– И Шаховской! – азартно отозвался Зимин, судорожно вжимая дуло всё сильнее и сильнее: Варя улавливала боковым зрением, как морщится Фил. – А вот ты зачем сюда припёрся?

– Можешь считать, что решил вспомнить прошлое, – папа усмехнулся как-то криво и передёрнул плечами. – Нужно поговорить.

Варя почувствовала, что лицо леденеет, а на куртку шлёпаются капли и застывают тёмными пятнами. И только теперь поняла, что она плачет. Притом плачет с того момента, как увидела фигуру отца – такую близкую и далёкую одновременно. Зимин нервно осклабился и фыркнул:

– Так говори. Я, вроде, не мешаю.

Из автобуса, кажется, совершенно не касаясь земли, вылетали крепкие широкоплечие мужики в чёрных масках и бронежилетах с золотистой нашивкой «ОМОН». Варя пошатнулась и пискнула, когда её рванули за волосы назад. Папа плотно сжал губы, поднял голову к небу. Варя посмотрела на небо вслед за ним.

День сегодня был солнечный, ясный, непозволительно тёплый для зимы – Варе было совсем не холодно без перчаток, в распахнутой куртке, без шапки и со сбившимся набок шарфом. Она просто не чувствовала ничего, кроме страшного желания прижаться к папе, уткнуться носом в его плечо, зажмуриться и забыть обо всём.

И желания жить.

Варя шумно втянула носом воздух и громко всхлипнула. Раз. Другой. Она зажмурилась и до крови закусила губу: нужно было терпеть. Не плакать, не раздражать и не пугать слезами. Не здесь. Не сейчас.

– Тебе нужно решить проблему с Шахом, Семён? – папа говорил ровно и спокойно, словно вёл пресс-конференцию. – Решай. Я знаю, что ты работаешь с ним до сих пор, и верю – слышишь, Семён, я тебе верю! – что он мог тебя обмануть. Я пришёл не от него и мешать не собираюсь.

– Тогда почему ты и твои бойцы тут?

– Потому что дочь мою не надо было трогать.

Папа отвёл тяжёлый взгляд от Зимина и посмотрел на Варю. От его обеспокоенно-заботливого взгляда захотелось плакать ещё сильнее, и Варя адскими усилиями заставляла себя сдерживаться: думала о кофе, об алгебре и о поцелуях с Филом на морозе. А он рядом едва дышал через рот, так что его грудь почти не вздымалась. Папа продолжил говорить, чуть похрипывая не то от усталости, не то от волнения:

– Ты знаешь правила, Зимин. Трогать детей и женщин – не по понятиям. Когда есть проблема, то она решается лично, тет-а-тет. Помнишь?