Холмы Каледонии

– Ничего удивительного – он из королевского рода. Это мои потомки приходили в Вороний дворец в обмен на королевских детей снова, и снова, и снова. И вот, после того как договоренность нарушена, а род Блюбеллов прервался, я вижу, что последний из рода – не значит несчастный. Он – мост между людьми и фаэ. Точно так же, как ты – мост между ним и человечеством…

– Почему вы говорите, что род Блюбеллов прервался? Джеймс жив…

Мелизанда печально покачала головой:

– Королевский род никогда не воссядет снова на троне Вороньего дворца и не будет править Британией. Все изменилось. Мир стал иным. Последний потомок короля Мадара рожден для другого будущего.

– Я поняла… Скажите, почему именно я? Я ведь простой человек. Во мне нет волшебной крови или чего-то подобного…

Мелизанда подняла на нее звездный взгляд и рассмеялась. Смех ее был подобен хрустальным колокольчикам.

– Дитя мое, ты даже не представляешь, насколько ты особенная. Именно потому, что ты – как и твой отец – всего лишь человек. Но что в тебе за душа!..

* * *

Мелизанда неспешно двинулась вдоль берега – рыбьи хвосты совершенно ей не мешали, и двигалась она чуть быстрее обычного человека. Мисс Амелия поспешила за ней.

– Что вы имеете в виду? – робко спросила она. – Что за душа?

– Ох, милое смертное дитя, – Мелизанда подмигнула ей и поманила, как показалось Амелии, прямо в озеро – но нет. Там был природный мост из камней, равноудаленных друг от друга, едва выступающих из воды. Каждый из них был не больше головы тюленя, и за один шаг на него можно было встать лишь одной ногой – для второй уже не нашлось бы места. Мелизанде, впрочем, вряд ли был нужен мост – она легко соскользнула в воду.

Мисс Амелия аккуратно ступила на первый камень.

Во взгляде Мелизанды появилось одобрение – за смелость. Мисс Амелия сделала еще шаг. И еще. Она старательно держала равновесие и благодарила за это опыт управления лошадью и паровой машиной – и там, и там требовалось умение хорошо контролировать себя в пространстве, и она в совершенстве им овладела. Хотя, конечно, не отказалась бы увидеть вместо крохотных скользких камней нормальный мост с перилами. Но в Роме говори по-ромски, и в Холмах веди себя так, как подобает.

Мисс Амелия подняла голову, пытаясь понять, куда ведет странный мост. Из сумрака выплывал остров – с единственным деревом на нем. И с могильной плитой, прислоненной к могучим камням.

– Такие люди, как ты и твой отец, редко рождаются в Эйкумене, – мисс Амелия вздрогнула, до того неожиданно Мелизанда продолжила разговор. – В тебе нет волшебной крови, это правда. Но дух, способный изменяться, бесстрашный перед прогрессом, перед переменами, редко способен выдержать испытание человечностью. Обычно кто-то подобный рождается раз в столетие. Чаще всего, кстати, либо королевский сын, либо поэт, либо творец – архитектор, музыкант… Изобретатель – но реже. Смертные не в состоянии преодолеть клетку собственного разума, выйти за предел, и потому не могут изобрести ничего нового – лишь улучшить то, чем уже владеют. Фаэ даровали вам и прогресс, и своих детей, способных развивать смертный мир и улучшать его. В обмен на дары, подношения и уважение. Но, как правило, человек – существо, способное лишь разрушать. Я восхищена, что ты уже вторая в своем поколении, кто способен созидать. И возможно, однажды ты сможешь преодолеть свой предел.

Мисс Амелия молча слушала ее – и не могла до конца поверить в услышанное. Она никогда не считала себя особенной – лишь одаренной, не в полной мере, и исключительно в тех сферах, что представляли интерес для нее самой. Мелизанда переворачивала с ног на голову то, что она знала о самой себе – но почему-то она совершенно не удивилась, узнав то же самое об отце.

Вот он действительно вышел за свой предел.

Это ведь он изобрел паровую машину…

Мост кончился – мисс Амелия ступила на твердую землю. Мелюзина вышла из воды и подошла к дереву.

– На самом деле, твоя одаренность здесь не имеет никакого значения, дитя, – проговорила она, глядя на дерево.

Мисс Амелия проследила за ее взглядом. Дерево было яблоней. Мертвой, давно забывшей про счастливые дни цветения и плодоношения. Лишь единственное яблоко – сочное, спелое, наливное – висело на высохшей, точно кости узника, ветке и выглядело неприлично живым.

– Зачем я здесь? – не отводя от него глаз, спросила мисс Амелия. – И что это за место?

– Ты же все уже поняла сама, – мягко сказала Мелизанда.

Мисс Амелия кивнула:

– Это Абаллах. И это… та самая яблоня? Я верно все поняла?

– Верно, – Мелизанда кивнула. – Эта яблоня росла здесь испокон веков. В прежние времена она всегда цвела. Когда между людьми и фаэ был мир, а Дороги Короля соединяли две реальности, пролегая по лей-линиям[26], она напитывалась силой желаний, страсти, любви, отчаянья и мечты… Теперь она отрезана от всего. Дороги Короля сметены яростным желанием разрушить все, что было создано. И здесь фаэ уподобились человеку. Я скорблю об этом. Но вид этого яблока доказывает мне, что для Британии еще не все потеряно…

– Почему я здесь? – тихо повторила мисс Амелия.